Лохо Эректус

6.3. Я приблизился к лесу. Роща оказалась аллеей, окрашенной в золотые цвета, и хотя мне не терпелось поскорее ступить на тропинку, я остановился. Перед началом трипа хотелось подробнее ознакомиться с маршрутом, благо для этого у начала аллеи висел специальный стенд. Вскоре все нюансы предстоящей прогулки мне были ясны, и я оторвал взгляд от схемы. Дождь продолжал упорно накрапывать, но несмотря на это внутри у меня было спокойно и празднично. Все негативное осталось в деревне позади, так что теперь я ожидал встретить только хорошее.

Неожиданно я услышал движение и обернулся. Виляя хвостом, по кругу ко мне приближался неясной породы пес. Окрас у него белый, вид незлобный и гордый, я бы даже сказал, благородный, что было совсем непохоже на местных собак. В отличие от сородичей, этот совсем не стремился разжалобить меня на подачку и этим одним внушал уваженье. Откуда он взялся, я не заметил, но, определенно, среди тех сельских псов я его точно не видел. Да и как вообще он мог приблизиться ко мне незамеченным, если еще в середине улицы я разогнал всех собак и потом неоднократно оглядывался, проверяя, не увязался ли кто. Значит, получалось, он появился прямо из леса, пока я рассматривал стенд. Но что он там делал один? Да в такую погоду? И почему добродушно виляет хвостом, когда все остальные его поджимают? Да еще так лукаво щурит мне глаз?

Пока я мучился этими вопросами пес подошел на расстояние пинка и остановился. Видимо, он был еще не до конца уверен в моих намерениях и потому решил не рисковать и проверить. Видя его сомнения, я аккуратно присел и, поманив, почесал на голове за ухом. Пес облизнул мою руку. Сцена эта тронула меня до глубины души, и я, ни на секунду не раздумывая о том, насколько долго могу задержаться в лесу, снял свой рюкзак и, достав кусок колбасы, отломил половину. Пес в тот же миг радостно взял еду у меня прямо с ладони.

— Как тебя зовут, бедолага? — спросил я, продолжая гладить чавкающего пса и разглядывая ошейник: тот был сплошной, без застежки, сделан из нежной кожи и имел необычный орнамент по всей длине.

Мой новый друг не ответил и лишь облизнулся, а я вспомнил тотчас Самурая, который остался в Москве. В груди защемило. Как он там без меня? Я так скучаю…

Пес будто бы понял мою тоску и уткнулся, как мой стаффордшир, мне в подмышку. Я обнял его за шею и печально вздохнул. Надо будет как-то связаться с мамой. Меж тем бедолага лизнул меня в лицо и направился к лесу. Я не двигался с места. Пройдя метров пять, пес внезапно остановился и вновь посмотрел на меня. По морде, казалось, скользнула улыбка. Сомнений быть не могло, он приглашал идти за ним следом в аллею. Я еще раз огляделся по сторонам, но, так и не заметив ничего подозрительного, повиновался. Кроме нас двоих вокруг не было ни души. В голову тем временем мне пришла мысль о том, что пес нарочно встречает здесь людей в надежде получить от них что-нибудь вкусное. Но почему он тогда меня так странно сейчас ждет?

Тропика в аллее, прозванная в народе "Батыевой тропой", по которой согласно легенде приблизились к Китежу татаро-монголы, вывела меня на небольшую возвышенность, с вершины которой мне открылся вид на озеро. Большую часть водоема еще закрывали деревья, но по мере того как я приближался, те безропотно расступались. Вскоре лес раздвинулся совсем, и я вышел на берег в предвкушении чего-то особенного. Представшая моему взору картина, и вправду, оказалась великолепной. Я был буквально очарован озером и все не мог наглядеться, будучи не в силах ни оторваться, ни даже вымолвить слово. Зрелище было волшебным. Пожалуй, такой красоты водоемов я в своей жизни не видывал.

Почти идеальной овальной формы безупречно синее озеро было гладким и ровным, и лишь совсем самую малость поверхность его теребил мелкий дождь. Со всех сторон плотной стеной его обступал древний лес, игравший осенними красками. Слева на холме возвышалась деревянная часовня. И никого. Ни одного из тех, кто мог осквернить его чистоту своим пошлым присутствием, не наблюдалось. Я попытался представить, как могла выглядеть эта местность тысячу лет назад с куполами и храмами, и благоговение мое еще больше усилилось. Тем не менее, пройдя немного вдоль берега, я с сожалением отметил, что озеро на самом деле не так велико, как казалось ранее, а после меня посетила и вовсе крамольная мысль. Я мог согласиться с легендой в той части, что когда-то на берегу Светлояра стоял Китеж-град, но то, что тот мог вместиться в столь скромную чашу, мне, откровенно, не верилось. Ведь город, рассуждал я, состоял не только из церквей и храмов, там были башни и стены, хоромы князей и бояр, домишки работного люда. А по представшим моему взору размерам в него не смогло бы войти даже селенье Владимирское.