Лохо Эректус

Я потерял дар речи и даже не мог шевелиться. Варлаам между делом невозмутимо взял ведерко из моих не двигающихся рук и снова отхлебнул.

— При этом заметь, — будто бы вспомнил он, — как четко перекликается фамилия выдавшего Батыю тайную тропу Гришки Кутерьмы и игумена Питирима. Кутерьма-Питирим…

— Так я и знал, — словно проснулся бы я. — Но почему тогда крестов там три, а не четыре? Ведь сыновей-то было трое, да еще сам Михаил?

— Ну, времени-то сколько, милый, прошло! Триста лет! Один мог вполне сгнить, а может, специально так сделали, чтоб никто из петровских доносчиков не догадался, — так же спокойно ответил старик, и я тоже почувствовал жажду.

Машинально я потянулся за отваром, но неожиданно начал ощущать на кончиках пальцев легкое покалывание. Определенно, грибы начинали действовать. И все же рассказ Варлаама произвел на меня сильное впечатление. И дело было даже не в оригинальности его трактовки, а в том, что он полностью соответствовал моим взглядам на жизнь и отношению ко всякого рода легендам. Судя по всему, человек он был совсем непростой и знал много подобных историй.

Я отпил еще пару глотков и зажевал поганкой. Покалывания стали усиливаться. Я почесал ладони о штаны и огляделся. Вокруг было темно. Я вытянул руку вперед и пощупал пространство. Оно показалось мне странным. Было такое впечатление, что состояло оно не из воздуха, а из какой-то вязкой субстанции. Я зачерпнул перед собой ладонью, и почувствовал сопротивление. В руке, показалось, начало что-то таять. Я в испуге одернул ладонь, посмотрел на нее, но, не обнаружив ничего сверхъестественного, снова вытер руки о брюки и перевел взгляд на лес. Деревья к тому времени заметно приблизились и теперь шевелили ветками, призывно зазывая к себе. Я даже стал различать какие-то силуэты. Наверное, леший чудит, подумал я и чтобы отвлечься, полез за мобильным.

Однако зрелище, которое предстало моим глазам, повергло меня в сущий ужас — часов, да и вообще чего-либо на дисплее не было, а весь экран, как в калейдоскопе, занимали с бешеной скоростью вращающиеся узоры до боли знакомых форм. Хохлома, вспомнил я и хотел показать Варлааму, но тот, стоя на четвереньках, был занят вылизыванием банки из-под горбуши. На хавку пробило, подумал я и не стал отвлекать от кормежки. Вместо этого я вновь обратился к узорам, пытаясь разглядеть их подробнее, но глаза были просто не в состоянии уследить за столь быстрым движением. В конце концов я бросил это занятие и перевел взгляд на молельные кресты. Теперь они нависали практически над самой моей головой и были заметно выше, чем прежде. Вдали за ними тускло блестел в болезненном свете луны Светлояр, и поверхность его бурлила. Я пригляделся и заметил, что из глубины его медленно, я бы даже сказал замедленно, стали подниматься купола церквей. В ушах начал отчетливо раздаваться колокольный звон, и я понял, что если сейчас же не спрошу Варлаама о чем-нибудь, то сойду с ума.

— Сколько времени? — прокричал я, обхватив голову и закрыв глаза, даже не думая, что у него, может быть, нет и часов.

Крик мой, казалось, раздался откуда-то сбоку.

— Вре…мя ни…что! — лающим басом ответил старик. — Кала…кала, слышь, зва…нят! Эта веч…насть!

Я посмотрел на него, не зная, что отвечать, но Варлаам не стал продолжать больше тему. Только сейчас я заметил, как сильно с последнего раза изменился его внешний вид. Руки и ноги заметно вытянулись, туловище как будто стало меньше и тоньше, а сам он начал дышать через рот, свесив в сторону длинный красный язык. Ремешок с головы переместился на шею. Признаться, зрелище он представлял угрожающее и был похож на рождающегося в полнолуние оборотня, но меня своим видом он напугать не мог. Напротив, он был смешон и забавен. В ногах у бывшего старца валялась пустая консервная банка.

— Что мне делать с иконой? — неожиданно для себя вдруг снова заорал я и, совершенно не боясь сказанного, истерически захохотал.

Я слышал, как мой смех раздался снова со стороны, но уже с противоположного бока.

— Паз…ва…ни ки…тай…цу! Ска…жи, чтоб при…е…хал! Раз…бе…рем…ся! — вновь пролаял старик, и я понял, на кого он все это время смахивал.

Открытие это еще более подстегнуло меня, я в истерике схватился за живот и чуть не плюхнулся с камня. Наверное, успел подумать я в тот момент, он специально покидал меня во время прогулки к могилам, чтобы насобирать грибов, да и нюх-то у него — то что надо. Собачий!

— Вар… Вар… Варла… — пытался выговорить я имя старика, тыкая в него своим крючковатым пальцем, но хохот мешал произнести даже это.

В конце концов, чтобы он ненароком вдруг не обиделся, я перестал что-либо говорить и куда-либо тыкать. Я просто отдался на откуп истерике и стал тупо ржать, повалившись на землю. Когда я наконец успокоился и пришел в чувство, Варлаама рядом уже не было. Вместо него у догорающего костра сидел мой знакомый пес и смотрел на меня сытым взглядом.

7.