Лохо Эректус

— Где, где читал? Неправда все это! И сгорела тогда не икона, а снова список. Правда, есть сведения, недавно… — украдкой огляделся дед и заговорчески придвинулся ближе, — будто бы она вновь в миру объявилась. Говорят, один кореец украл ее у раскольников и хотел иностранцам продать. Да так и не смог. Совесть беднягу замучила…

— И что дальше? — побледнев, перебил его я.

— Дальше? — удивился Варлаам. — Ну, дальше известно, что. Теперь, если это все правда, то, верно, томится на руках у какого-нибудь бездельника, который не знает, как с нею быть. А такие ведь вещи лихих людей, как мед, завлекают. Честно говоря, мне даже этого несмышленыша жалко. Рано или поздно ведь все равно беду на себя накличет. А тогда уж назад пути нет. Опасное это дело — такую ценность у себя рядом держать. Она обществу принадлежать должна, людям. А одному за нее зараз жизни лишиться можно. А ты чего встрепенулся-то?

— Да так, ничего, — лихорадочно пробормотал я, заметавшись. — Просто, интересуюсь. А вы-то откуда все это знаете?

— Я-то? — искренне изумляясь, переспросил Варлаам и, отхлебнув отвара, передал котелок мне. — Да знаю уж, ты мне поверь. Слушай, Микол, а давай, я тебе что поинтереснее поведаю… Ты ведь, небось, хочешь знать, чьи могилы в лесу-то были, а?

— Да я вроде знаю, — обрадовался я, садясь, перемене темы. — И как понимаю, тут существуют две версии. По одной, там располагался секрет из трех китежских богатырей, которые приняли неравный бой с войском Батыя. По другой, в этом месте произошла битва дружины князя с татаро-монголами. Легенды гласят, что сам Георгий Победоносец спустился на землю, чтобы помочь защитникам Китежа, но конь его споткнулся, и на этом месте забил святой источник. Ну, там, где сейчас купальня и родник. То есть, иначе говоря, кресты — это могилы павших воинов.

— Ну, это тоже все сказки, — перебил меня дед. — А теперь слушай, как все было по-настоящему…