Локи. Где начинается ложь (ЛП)

— Множество. Ты просто создан из проблесков.

К колену его брюк прилип листок, и он попытался стряхнуть его, но обнаружил, что тот настолько липкий от какого-то сока, что не может отделиться от ткани. Локи щелкнул пальцами, посылая небольшой порыв воздуха, чтобы сдуть его, но тот оказался сильнее, чем он намеревался, откинув волосы с его и Аморы с лиц. Локи сморщил нос. Ему всё ещё было тяжело контролировать магию, и он был уверен, что Один заставит свести его применение заклинаний к минимуму.

— Ты не слишком высокого мнения о моём отце, — сказал он.

— Я вообще стараюсь о нём не думать, если такое возможно, — ответила Амора, перебрасывая волосы через плечо и проводя по ним ладонью. — Что вызвало эти вопросы?

— Ничего. — Локи откинулся назад, прислонившись спиной к камню. — Я просто размышляю.

— Я знаю, и это восхитительно. У тебя появляется такая крохотная морщинка между бровями…

— Прекрати. — Он отбросил ее руку, когда она коснулась его лба. Амора рассмеялась. — Ты видела Карниллу после церемонии?

— Еще нет. Разве она все еще не с твоим отцом?

— Они вернулись на пир.

Амора провела рукой по коленям, разглаживая брюки.

— А почему ты спрашиваешь? Думаешь, она хочет мне что-то сказать?

— Я знаю, что отец видел в Зеркале Божественного Глаза.

Она подняла голову, с интересом вглядываясь в лицо Локи.

— Расскажи. — Локи зарылся ногами в грязь, наблюдая, как она окружает его каблуки, пока Амора не ткнула его носком ботинка. — Расскажи!

— Он видел, как один из его сыновей повел армию против Асгарда, — выпалил Локи. Он собирался всё рассказать, но не в такой неуклюжей форме. — Он думает, что это означает Рагнарёк.

Он ожидал реакции Аморы, но её лицо ничего не выражало.

— Какой именно сын? — спросила Амора ровным голосом.

— Он не сказал.

— Но ты думаешь, что знаешь точно.

— Тор знает, — ответил Локи. — Он думает, что это я.

Она сорвала прядь огненной травы, и та превратилась в пепел в её ладони.

— Почему так важно, что говорит Громоликий?

— Не называй его так. — Локи не был уверен, почему он защищал брата после того, что тот сказал; нет, только ему было позволено издеваться над Тором. Хотя, остальные никогда и не смели… — Неужели ты думаешь, что я это сделаю? — спросил он Амору. — Буду биться против Асгарда? Против моего отца, моей семьи и моего народа?

— Я думаю, что все мы способны на такие вещи, о которых даже не подозреваем. — Её тон был легким, но многослойным, как тесто. Она знала, каково это — жить с правом первородства, которое кажется ненадежным и хрупким. Амора была сиротой, усыновленной Карниллой из асгардского приюта, когда ее природный талант проявился в том, что она левитировала других детей через спальню. Но Амора была бесстрашна. Она была дерзкой. Она была обескураживающей — слово, которое, как слышал Локи, применяли и к нему. И все же они чувствовали себя противоположными сторонами этой монеты. Амора сказала слишком много, а он промолчал. Но оба они были странными и «не от мира сего», ненавидимыми окружающими за талант, которого они не просили.

Амора отряхнула руки о брюки, несколько длинных пучков травы вспыхнули на поверхности ткани.

— Если не спрашивать твоего отца, то с его видением ничего не поделаешь, — сказала она наконец. — Единственное, что тебе остается — это жить своей жизнью и ждать, когда однажды ты окажешься перед войском, идущим против твоего отца.

— Или я могу сам заглянуть в Зеркало, — сказал он.

Она подняла бровь, глядя на него.

— В Зеркало Божественного Глаза?

Его мозг лихорадочно работал; идеи вырывали наружу ещё до того, как он успевал их сформулировать.

— Его уже наверняка отнесли в хранилище, — сказал он. — Никто не заметит, если мы проберемся внутрь. И сегодня — единственный день, когда в течение следующего десятилетия его силы могут быть доступны. Если Один знает мое будущее, то и я имею на это право.

— Если ты собираешься заглянуть в Зеркало Божественного Глаза, — ответила она, — тебе нужен кто-то, кто направит в него поток магии.

— Если Карнилла может, то и ты сможешь.

— Кто сказал, что я стану тебе помогать?

— Эм, — он почувствовал, что краснеет. — Я думал, что…

— Успокойся, конечно, я помогу. — Она ткнула его локтем в бок. — Ты же не думаешь, что я позволю тебе улизнуть в запретное крыло дворца, чтобы использовать опасную магию в одиночку? Я рождена для таких дел!

Он чувствовал, как колотится сердце, но старался не выдать этого. Амора не любила страх. Она сказала, что у нее нет на это времени. Он даже не думал о том, что может посмотреть в Зеркало Божественного Глаза, пока не сел напротив нее. Возможно, потому что он не смог бы сделать это без нее… тот, кто смотрел в зеркало, не мог направлять в него магию. Зеркало охранялось. Оно было защищено. Оно было только для глаз короля.

Но он также никогда не думал о том, чтобы превращать цветы в драконов или красить ногти в черный цвет или научиться менять свою внешность. Пока не появилась Амора.

Она смотрела на него, и на ее лице не было ни капли обычной насмешки.

— Ты действительно хочешь всё узнать?

Локи сглотнул, слова застряли у него в горле.

— Да.