Локи все-таки будет судить асгардский суд?

— Ну конечно. Живем то один раз, все надо успеть. Но что есть в мире? Работа и женщины, известно же. О, женщины! Вот я не знаю, кто как, а я очень люблю магиологичек. Такие девочки! Совсем не то, что другие. Ну, целительниц я вообще не беру, я их боюсь пуще концентрированной серной, — Ивар улыбнулся собственной шутке. — К библиотекаршам с тех пор, как стукалки привезли, лучше вообще не приходить — застукают. Магички — о, такие церемонные, чванливые, не от мира сего, прямо серебро среди золота, — Ивар сделал потешно-важное лицо, прошелся по комнате, изображая мага. Локи позволил себе слегка улыбнуться. — А о естественницах я и не говорю. У них только пробирки на уме. — Ивар улыбнулся, отвлекшись от баночки и насыпав туда слишком много соли. — О Бездна! — он заметил, что переборщил с солью. — Ну вот, придется теперь еще одну банку делать.

Ивар, то ли шепча проклятья, то ли перечисляя свои достижения, бросился к сундуку выуживать новые склянки. Он поставил на стол несколько банок и стал переливать содержимое первой во вторую. Хотя, точнее было сказать «пересыпать», потому что соли там было больше, чем воды.

— Так вот, магиологи зато — все красавицы! Обожаю сидеть в их кругу. Они там о своем, о девичьем, а я ими любуюсь раз уж трогать нельзя. Красота! — Ивар посмотрел на оранжевую жидкость, в которой растворилась уже почти вся соль.

— Почему нельзя трогать женщин? — задал Локи давно интересующий вопрос, наблюдая за копаниями приятеля.

— Таков закон, мой друг, — ученый развёл руками.

— Расскажи мне, что за закон? — Царевич уже однажды отмечал отсутствие детей и теперь понял, что действительно за все свое длительное пребывание в поселении не видел еще ни одного ребенка и ни одну беременную женщину.

— Подписанный твоим отцом… — Ивар не договорил, рассмеявшись в голос. — Нет-нет, Локи, ты не подумай, я очень люблю и уважаю нашего царя, но его законы по отношению к нам — это нечто. Мы не имеем права заводить семью, детей! Не имеем права вступать в «преступную связь». Кошмар, в общем. Ну, ты же понимаешь меня как мужчина мужчину? Еще женщины, может, и могут, ну там, воздерживаться и прочее, но мы-то другое дело! Только вот каждый раз с риском для жизни навещать другие поселения — это, я скажу тебе, еще то приключение.

— Я не понимаю смысла, — ситуация казалась Локи непонятной или, по меньшей мере, безумной.

— О нет, смысл есть, с точки зрения Одина и его прихвостьев. «Прихвостье», кстати, мое слово, личное. Его уже кое-кто повторяет! — заметил Ивар. — Так вот, о чем я? Значит, нам не нужны привязанности: мы должны работать! Семья отвлекает от работы, дети — еще больше, поэтому никаких детей, никаких семей.

— И уединиться вы не можете? — уточнил Локи. Сложившаяся ситуация его забавляла.

— Уединиться? Уединиться! — разрезая ниточки, Ивар задел ножницами палец и тут же сунул его в рот, чтобы слизать кровь. — Сын Одина разве не понимает? Как тут можно уединиться? В лабораториумах работаем в командах, войти туда может кто угодно, дверей то часто нет, а если и есть, они не запираются. В домах всегда кто-нибудь спит. Огородики просматриваются да и неудобно, в конце концов. Не на конюшнях же, в самом деле.

— Сеновалы? — невинно предположил Локи.

— Ну это уже ниже моего достоинства, — обижено протянул Ивар. — Да и ладно если бы только это, это было бы полбеды, но сами женщины! Они же почти все смолоду в поселении, здесь выросли, впитали законы поселения, как говорится, с молоком матери, и точно знают, что здесь не действуют законы Одина, здесь одни законы для мужчин и женщин — ну не безумство ли, я тебе скажу? Женщина должна выполнять свою женскую роль, а у нас то все равны. Вот и в любви женщины хотят быть равными, а как этого достичь? Вот и никак. Много тут таких гордых, отрицающих свое женское начало и женскую природу. Исследовательниц! Фу! Нет, конечно, кто-то что-то нарушает, кто-то с кем-то бывает, но если дело кончается беременностью…

— То женщину убивают, изгоняют или просто публично наказывают? — насмешливо поинтересовался Локи, отмечая про себя, что стоило почитать законы поселения. Его они, конечно, не касаются, но интересно же, что за безумства разрешены в этой безумной стране, где даже Один не совсем царь.

— Да нет, что ты, конечно, нет, — отмахнулся Ивар. — Но женщина же теряет трудоспособность, ребенка потом надо как-то сплавлять её семье, если она с ней не во вражде, сложно все. К тому же ведь любовники — это привязанность, а она мешает работать. Тьфу ты, бред.

— Согласен, — отозвался Локи, дрожа всем телом — он закончил размешивать соль, а Ивар закончил вешать ниточки. Надо было уйти к себе и лечь, но он понимал, что сил не хватит.

— Ну все, теперь ждем несколько недель, и я презентую тебе великолепные, красивейшие кристаллы, — клятвенно пообещал Ивар.

— Хорошо, — ответил Локи, отходя к креслу и надеясь, что ему еще хватит сил хоть на что-то полезное. — Займемся Тессерактом?

— Если я больше ничего не могу для тебя делать, — протянул Ивар с надеждой.