Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Такова она – магия убеждения. Если знаешь, что нечто сделать невозможно, то у тебя не получится. Но всегда найдутся безграмотные умники, которые, понятия не имея о бессмысленности своей затеи, достигнут успехов.

Так поступили люди в Мидгарде, которые во многом обошли великих асов, и своим превосходством действовали Хеймдалю на нервы. Ведь он был не просто стражем моста, как считали многие. Он был одним из старших сыновей Одина, отрекшимся от собственного отца по приказу последнего. Он был Всевидящем, и поэтому жил дольше обычного аса.

Детство и последующую за ним человеческую жизнь он провел среди смертных. Он достиг больших высот, у него было очень много жен и детей. Он стал правителем человеческого племени, а, когда пришла пора умирать, велел положить себя в лодку и пустить навстречу волнам. Так он вернулся в Асгард через Ванахейм, очарованный людьми. В то время Один очень многое делал для смертных, всячески привлекая их к себе. Он даже лично спускался в Мидгард, чтобы осчастливить нескольких женщин. Его сыновья стали предводителями самых сильных человеческих племен. Они почитали Одина как отца и слушались его беспрекословно. Много столетий спустя законная жена Одина, Фригга, благосклонно относилась к любым способам укрепления власти в других мирах. Потом родились законные дети и случилась война с етунами, после которой люди признали Одина богом и защитником. Мидгард в лице самых мощных человеческих государств того времени подчинился новоявленному Всеотцу.

Хеймдалю нравилось наблюдать за миром, в котором он прожил немногим более полувека. Он любил смертных… Пока те не придумали себе нового бога, из-за которого развязали множество войн и разделили себе подобных на неравные классы. Люди осквернили и разрушили старые капища и идолов. Они приняли крещение, забыв об истинных богах. Кровь Одина все сильнее разбавлялась человеческой, и вот не осталось тех народов, которые когда-то славили асов. Прервался и род Хеймдаля, не выдержав болезней и войн. А ведь страж столетиями следил за своими потомками, радуясь их успехам и победам. Но он никогда ни во что не вмешивался с тех самых пор, как вернулся в Асгард, Он не ходил никуда, кроме собственного чертога Химинбьорга, где отдыхал от бесконечного наблюдения, да пиршественной залы Одина. Ошибались те, кто считали, что ему не нужны ни пища, ни отдых. Ошибались и те, кто считали, что он видит сразу все. Он мог направить взор почти куда угодно, но в конкретную точку. Следить одновременно за несколькими местами не мог никто, поэтому вороны Одина трудились, не покладая крыльев, принося вести из разных миров. И не только они. Шпионские сети были раскинуты по всем мирам, но сейчас, с потерей Радужного Моста, наступило затишье.

В последние столетия Хеймдаль мало следил за Мидгардом. Все, кого он любил, были убиты; места, которые он когда-то знал – застроены или уничтожены; исчез даже язык, на котором он когда-то говорил. Люди стали другими, и этих новых людей он презирал. Он считал дикостью и нелепостью, что молодой наследник полюбил земную недалекую женщину, не обладающую никакими благодетелями. И как мог он водить дружбу с мужчинами, не умеющими обращаться ни с мечом, ни с копьем? Не имеющими никаких понятий о настоящих чести и достоинстве? Тор разочаровал Хеймдаля, но все же не до такой степени, как Локи. Подобно прочим сам, Хеймдаль считал Локи законнорожденным сыном Одина, и открывшаяся правда потрясла его до глубины души. Усыновленный раб позволил себе предать народ, который его принял. Локи и до последних событий не отличался общепризнанными добродетелями, зато очень походил на молодого Одина, которого Хеймдаль застал и чью деятельность не одобрял, а теперь еще и вскрылась тайна происхождения. И Один, тот самый Один, который никогда не интересовался собственными детьми и только использовал их для достижения собственных целей, оказывал огромное внимание тому, кто того не заслуживал. Это обстоятельство раздражало Хеймдаля все больше.

Последние три месяца он вынужден был почти без перерыва следить за Мидгардом, а именно – за Америкой – родиной ныне мертвой женщины Тора. Эйвинд каждые несколько ночей интересовался, как продвигается расследование учиненного им убийства. Про Эйвинда Хеймдаль знал всё, даже больше, чем Один. Он знал имя его отца и прекрасно помнил, при каких обстоятельствах тот трагически погиб. Эйвинд был опасен, потому что так и не простил Одину убийства, пускай прошло уже несколько тысяч лет. В то время он был ребенком и понятия не имел, что казни поспособствовала Фригга, а вовсе не Один. Он вырос, ненавидя Одина за несправедливое убийство, он занял очень высокий пост, вынашивая планы по захвату власти. Он дослужился до помощника казначея, а на деле распоряжался всеми финансами Асгарда и налогообложением. Свою работу он выполнял хорошо и за несколько столетий службы ни разу не дал повода усомниться в своей преданности, поэтому Хеймдаля следил за ним, но не предпринимал никаких попыток к его устранению.