Локумтен

— Тогда всё, ваши услуги мне более не нужны! — Выставив ладони, он принялся выталкивать с купола Ирения с Филем: — Освободите место! А вообще, я пойду с вами, — решил он, протиснулся к выходу и первым полез в тесный тоннель, ведущий в Большую гостиную.

Запыленную гостиную освещала одинокая масляная лампа, которую Флав оставил стоять посреди пола. Едва все трое спустились с верхнего яруса, пугающие тени заплясали на высоких стенах. Кузнец осторожно спросил:

— Мастер, а вы точно знаете, что будет, когда ваша машина остановит Сотерис?

— Знаю, знаю, — ответил тот нетерпеливо. — Закроется граница в мир демонов и в Старый Свет.

— Скорее откроется, — пробормотал, шагая за ним, Ирений, — в мир демонов...

Не останавливаясь, Мастер воскликнул, размахивая руками:

— Чушь, она должна закрываться, а иначе рушится вся концепция! Ты рассуждаешь, как мой брат! Лучшее, что с ним случилось, это университет Падуи, но и он ему не помог. Мы отучились вроде вместе, однако Фернан вынес оттуда совершенно дикое представление о мире!

Кузнец заметил:

— Наверное потому, что ваш брат изучал в Италии медицину, а вы — естественные науки.

Распахнув дверь на главное крыльцо, Мастер выпалил в горячке:

— Нет разницы, что изучать, дисциплина ума — вот что главное!

Своим появлением они испугали молодого солдата, поднимавшегося по ступеням с соколом в руках. Птица выглядела, будто ее мяли и жевали. Смертельно уставшая, она даже не приподняла крыльев, когда солдат споткнулся и попятился.

— Вам частное письмо, — отрапортовал он Мастеру, протягивая бумажную полоску.

— Соколом? — удивился тот, пробегая записку глазами. — Что-то срочное? А! — скривился он и повернулся к Филю. — Встречай завтра своих сестер, они едут с почтовым багажом. Ария не решилась отправить их каретой и ждала большой конвой, дорога уже сильно плоха.

Он задрал лицо к небу и повертел головой. Филь заметил, что дождь прекратился. Впервые за последние недели небо очищалось. Выглянула луна.

— Начинается, — тревожно сказал Ирений.

Кивком отпустив солдата, Мастер припустил к кузне.

— 21 —

«Этот день навсегда врезался в мою память как самый светлый, веселый и бесшабашный день тех двух лет. Эша еще никогда не выглядела более очаровательно, Филь – более живым и радостным, а вокруг нас стояла

прозрачная осень...»

Габриэль Фе, Детские воспоминания,

из архива семьи Фе

Солнце едва осветило верхушки деревьев, когда, прогрохотав подковами коней по обшитым медью деревянным плахам, сопровождавшая кибитку конница влетела на мост. Три десятка запыленных всадников в зеленых беретах рассыпались по двору замка и спешились. Солдаты Хальмстемского гарнизона бросились к вороту, спеша поднять мост, отгораживая замок от внешнего мира. Другие стали разнуздывать лошадей.

Прибывшие почтовые, привязав коней, выслушали приказ своего командора и разлетелись по замку, усиливая имеющиеся дозоры. Одного, с раной на ноге, осторожно спустили с седла и по указанию Руфины унесли на задний двор. Бедро его выглядело словно по нему полоснул лапой медведь.

— Маловато будет для 52-летнего катаклизма, — сказал Ирений, стоя с Филем на крыльце и хмуро наблюдая за суетой во дворе. — Я ожидал как минимум манипул.

Дверь кибитки распахнулась, из нее выпала Эша. За ней показалась Габриэль. Девочки были в льняных штанах и широких рубахах, на Габриэль был еще дорожный плащ. Руфина подскочила к ним как встревоженная наседка, заметив, что рукав Эши залит чем-то темным. До Филя донесся запах той пакости, которой ему лечили руку.

— Руфина, меня не надо нюхать, меня надо отмыть, — сказала Эша. — И не волнуйся, это всего лишь твой линимент, он разбился вздребезги. Ну, здравствуй, сестрица...

Они обнялись. Руфина промолвила им тихо:

— Могли бы надеть приличную одежду, тут одна солдатня кругом!

Филю их одежда не показалась особенной. Он и не такое видал у себя на родине, где люди зачастую ходили, завернувшись в кусок тряпки. Эша фыркнула и рассмеялась:

— Давно ль ты ездила багажом, сестра моя? Падать вверх ногами при езде удобней всё-таки в штанах!

Габриэль простонала, разгибаясь и хватаясь за бока:

— Ой, мамочка, я теперь буду вся в шишках и ссадинах!

На лбу у нее красовался синяк. Эша оценивающе глянула на него.

— Э-э, как нас демоны-то покидали, в своих лапах косматых и страшных, — пробормотала она и обернулась к крыльцу. — О, привет, братец! А что ты там стоишь, или не узнаешь? Здравствуй, Ирений!

Русые волосы Эши были связаны в смешной пучок на макушке. Выглядела она такой хорошенькой, что Филь ею залюбовался. Косы Габриэль были также подвязаны кверху, но только Эше это придало такой милый потешный вид. У обеих горели щеки и блестели глаза под длиннющими ресницами.

— У вас все волосы ушли в ресницы, — сказал он, подходя к ним.