Лола и аварийный вход

А вот то, что за спиной у Лизы прячется еще один котенок, я заметила только тогда, когда крошечная черная лапка обхватила ее шею. Лапка была черная, как эбеновое дерево, а следом за ней появилась черная мордочка. Потом этот седьмой котенок принялся грызть мамино ухо. И тут я увидела розовый язычок и белый-белый кончик хвоста. Он летал из стороны в сторону, как пушистая снежинка.

Именно в это мгновение я поняла, что этот котенок — мой. Я знала, что такому чувству можно доверять, потому что испытывала что-то похожее, когда встретила свою лучшую подругу.

Но объяснить это маме и папаю оказалось не так-то просто! Папай сказал «нет» семнадцать раз, мама — все восемьдесят семь.

Но это из-за того, что у нее был отпуск, и она бывала дома чаще. На восемьдесят восьмой раз мама согласилась, а потом согласился и папай. Я так громко кричала «ура», что соседи начали стучать в потолок.

День, когда Белоснежку принесли домой, был лучшим в моей жизни. Можете себе представить! Чтобы доставить ее в нашу квартиру, самолет, естественно, не понадобился, не то, что для львов из моих фантазий. Хватило маленькой корзинки, которую одолжила мне Кларисса. Я решила осторожно вытащить кошечку из корзинки, пока она спала, и Фло говорит, что это было серьезной ошибкой. Но Фло тогда не было в городе, она проводила майские каникулы у своего папы Эрика в Дюссельдорфе. Но вообще-то, как говорит моя бабушка, задним умом все крепки. Правда, эта поговорка мне кажется довольно странной. Как это ум может быть задним?

В общем, когда я поставила корзинку на пол детской, кошечка не шевелилась и тихонько посапывала. Я осторожно приоткрыла крышку. Медленно-медленно, миллиметр за миллиметром, а голова у меня чесалась так, словно на ней семь тысяч муравьев танцевали хип-хоп.

Все равно, думала я. Все равно я покажу моей маленькой черной кошечке новый дом. Я вытащу ее из корзинки, поиграю с ней, покажу каждый уголок в нашей квартире. В первую очередь, само собой, кошачий туалет и мисочку для корма, и маленькую игрушечную мышку, и мягкую щеточку для расчесывания шерстки, и мой суперкосмический экспресс для путешествий по Вселенной, который я построила из старых картонных коробок, и…

Тут все и началось.

Когда я полностью открыла крышку, кошечка с яростным шипением выпрыгнула из корзинки, забилась под мой письменный стол и сделала лужу на ковре. Потом она метнулась под кровать, затаилась там и не подавала признаков жизни. Я раз сто позвала ее по имени, потом еще столько же раз сказала «кис-кис», но ничего не помогло.

— Она привыкнет, Кокада, — утешил меня папай.

Но Белоснежка не привыкла.

Она просидела под кроватью семь дней и семь ночей, выходя оттуда только поесть, но только тогда, когда никого не было поблизости. Потом она начала исследовать прилегающую к моей кровати часть нашей квартиры. Однажды я заметила, как она обнюхивает половую щетку. Потом увидела, что она проделала дырку в моем суперкосмическом корабле. А однажды я застала ее играющей со своей мышкой. Но о том, чтобы взять Белоснежку на руки, нечего было и думать! Она не позволяла мне дотронуться даже до кончика ее хвоста! Как только я протягивала к ней руку, она тут же выгибала спину дугой и моментально пряталась под первой попавшейся мебелью. А однажды даже оцарапала меня. Кожу саднило, но на сердце было еще хуже, потому что на царапину на сердце не подуешь, если она жжет.

К счастью, Белоснежка начала пользоваться своим кошачьим туалетом, а то мама не выдержала бы: лужи под столом появлялись каждый день.

— Этот запах может из комы вывести! — ругалась мама, когда заходила поцеловать меня перед сном.

Папай напоминал попугая, потому что каждый день повторял:

— Она привыкнет, Кокада.

Что за дурацкая фраза! Сколько времени нужно, чтобы она привыкла? Представьте себе: наверное, миллионы детей хотят, чтобы у них был домашний любимец, а у них его нет. За то у меня есть, только, похоже, он не хочет, чтобы у него была я. Вот почему по вечерам перед сном я стала фантазировать, что я знаменитая дрессировщица.

Ну вот, кажется, я все рассказала про первые дни Белоснежки в нашем доме. Теперь можно продолжать историю.

Утром в первый день после майских каникул я открыла глаза и обнаружила, что Белоснежка сидит на моем письменном столе и играет с моей тетрадью по математике. Порванные и скомканные страницы летели во все стороны.

Ага, подумала я. Она сидит на моем столе. Это уже кое-что! Я тихонько приблизилась к столу, но, видно, недостаточно тихо. Фу-у-ух! — и Белоснежка шмыгнула прямо под шкаф.

Я осторожно достала из коробки с конструктором кубик и закатила его под шкаф. Никакой реакции!

Я попробовала покатать по полу зеленую фишку. Опять ничего. Потом красную. Потом желтую и синюю. И тут из кухни закричала мама:

— Ло-о-ла! Завтрак!

Вздыхая и шаркая ногами, я поплелась в кухню, где мама готовила мне бутерброды в школу. Папай еще лежал в постели, а на его месте за столом сидела тетя Лизбет. Вместо приветствия она бросила в меня киви.

— Эй! — проворчала я. — Ты что, забыла, что тебе разрешено бросаться только виноградом?