Лолита: Сценарий

В это время по зыблющейся лужайке приближаются фотограф и репортер, ведомые преподавателем, у которого на голове львиная шевелюра.

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ С ШЕВЕЛЮРОЙ: Мистер Куильти, городская газета желает поместить вашу фотографию.

РЕПОРТЕР: Как долго вы пробудете в Бердслее?

КУИЛЬТИ: Ах, не знаю. Неделю. Может быть, дольше.

РЕПОРТЕР: Вы продолжаете свою поездку с Восточного побережья в Аризону, так?

КУИЛЬТИ: Да. У меня там с несколькими веселыми компаньонами собственное ранчо.

РЕПОРТЕР: Вы выступаете в этом колледже с лекцией «Любовь к искусству». Что такое искусство, по-вашему?

У входа в снятый Гумбертом дом на Тэеровской улице, Бердслей. Это двухэтажный оштукатуренный дом с запущенной, заросшей пришлыми одуванчиками лужайкой, резко контрастирующей со смежным ухоженным садиком мисс Фентон Лебон, чье имя написано на почтовом ящике. Когда Гумберт подъезжает к дому, она у себя в саду проверяет состояние каких-то цветочных луковиц. Когда он проходит мимо нее к своему крыльцу, звуковая дорожка воспроизводит скороговорку его мысленной мольбы: «Только бы она не заметила меня, только бы мисс Фентон Лебон на заговорила со мной, пожалуйста, не позволяй…» Но ястребиный глаз старухи заметил приход соседа, и вот она уже сурово кланяется ему из-за живой изгороди сирени и лавровых кустов.

МИСС ЛЕБОН. Добрый день, профессор.

ГУМБЕРТ: А. Да. Здравствуйте (предпринимает попытку укрыться в своем доме, но старуху не так-то просто угомонить).

МИСС ЛЕБОН: Не хочу показаться назойливой, но не кажется ли вам, что вы должны что-то сделать с этими джунглями (угрожающе наставляет перст на одуванчики).

ГУМБЕРТ: (пробуя немного пошутить) Сочувствие к цветам. Они переселенцы. Как и все мы, в определенном смысле.

МИСС ЛЕБОН: Я-то определенно нет. Могу ли я одолжить вам свою косилку?

ГУМБЕРТ: Да. Спасибо. Может быть, в воскресенье.

МИСС ЛЕБОН: Вы выглядите изнуренным.

ГУМБЕРТ: Да, много работы, знаете ли.

МИСС ЛЕБОН: Кстати, вы уверены в том, что ваша прелестная дочурка высыпается по ночам? Я заметила, что в ее спальне свет — то горит, то нет, то снова горит. И так всю ночь напролет. Ведь это ее окно, не так ли? У вас из кармана веревка свисает.

ГУМБЕРТ: Ах, спасибо. Всякий раз, развязывая бандероль, я кладу веревку в карман. Так глупо.

МИСС ЛЕБОН: А теперь скажите мне, отчего ваша Долли никогда не приходит ко мне, когда бы ей вздумалось, и не сворачивается в клубок в удобном кресле, не берет все эти замечательные книги, которые подарила мне моя дорогая мать, когда я была ребенком? Не было бы это более полезным времяпрепровождением, чем часами слушать на полную громкость включенное радио?

ГУМБЕРТ: Конечно. Во всех смыслах. Мы так и сделаем.

(Поднимается к двери.)

ГУМБЕРТ: (про себя) Надо было сказать: мы все эмигранты в этом мире. Верно — но поздно. Мерзкая старуха!

В доме Гумберта. Удручающий вид беспорядка и запущенности во всех комнатах.

ГУМБЕРТ: (зовет) Ло! Лолита! Нет дома.