Лолита. Сценарий

Шарлотта. В таком случае вам, конечно, хотелось бы выступить в нашем клубе, членом которого я с гордостью состою. В прошлый раз у нас выступала профессор Эми Кинг, очень стимулирующий наставник, рассказывала нам о докторе Швейцере и докторе Живаго. А теперь давайте посмотрим на ту комнату, уверена, она вам понравится.

Шарлотта и Гумберт на верхней площадке.

Шарлотта. Это то, что можно назвать полустудией или практически полустудией.

Она быстро прикрывает дверь в комнату Лолиты и отворяет дверь напротив.

Шарлотта. Вот, пожалуйста. Не правда ли, милая книжная полка? Взгляните только на эти колониальные подставки для книг. А в тот угол (задумчивая пауза, локоть упирается в ладонь) я поставлю наш второй радиоприемник.

Гумберт. Нет, нет, пожалуйста, не надо радио.

Он морщится, увидев на стене репродукцию «Крейцеровой сонаты» Ренэ Принэ — унылая картина, на которой взъерошенный скрипач пылко обнимает свою белокурую аккомпаниаторшу в тот момент, как она встает из-за рояля, все еще касаясь клавиш своими липкими девичьими пальцами.

Шарлотта. А этот ковер мистер Гейз и я купили в Мексике. Мы отправились туда в свадебное путешествие. Это было — дайте подумать — тринадцать лет назад.

Гумберт. Примерно столько же лет назад я женился.

Шарлотта. О, вы женаты?

Гумберт. Разведен, мадам, благополучно разведен. Шарлотта. Где это было? В Европе? Гумберт. В Париже.

Шарлотта. Париж, должно быть, восхитителен в это время года. Мы с мужем, кстати сказать, собирались в Европу незадолго до его смерти — после трех лет счастливой семейной жизни. Он был обаятельный человек, очень цельная натура. Вы бы с ним нашли общий язык. А здесь —

Гумберт открывает дверь в чулан. Раскрашенная складная ширма падает на него. На ней повторяется изображение нимфетки в трех видах: 1) пристально смотрящей поверх черного газового веера; 2) в черной полумаске; 3) в бикини и смешных арлекинских очках. В ткани ширмы прореха.

Шарлотта. Ох, простите. Мы купили ее в местном магазине, чтобы дополнить нашу мексиканскую обстановку, но она не подошла. Я скажу Лолите, чтобы она забрала ее в свою комнату. Она ее обожает.

Гумберт. В доме живет горничная?

Шарлотта. Ах нет, почему вы так подумали? Рамздэль — это не Париж. К нам трижды в неделю приходит молодая негритянка, и мы считаем, что нам еще повезло. Этот ночник, похоже, не работает. Будет исправлено.

Гумберт. Но вы, кажется, сказали —

Бережно, чтобы не сказать мечтательно, Шарлотта прикрывает дверь не имевшей успеха комнаты. Она отворяет следующую за ней дверь.

Шарлотта. Здесь ванная. Уверена, что вы, как европейский интеллектуал, терпеть не можете наши современные роскошные уродства — обложенные кафелем ванные и золотистые краны. А у нас — старый добрый тип ванной комнаты с эксцентричной водопроводной системой, от которой англичанин придет в умиление. Прошу прощения за этот грязный носок. А теперь, если мы снова спустимся вниз, я покажу вам столовую и, конечно же, мой прекрасный сад.

Гумберт. Я полагал, что у меня будет отдельная ванная.

Шарлотта. Увы.

Гумберт. Не хочу отнимать у вас время. Это, должно быть, ужасно скучно —

Шарлотта. Ничего подобного.

Гумберт и Шарлотта проходят через прихожую в столовую, киноаппарат движется вместе с ними.

Шарлотта. Это столовая. Там — веранда. Вот, кажется, и всё, cher Monsieur.

(Вздох.)

Я вижу, впечатление у вас не очень благоприятное.

Гумберт. Я должен подумать. Меня ожидает шофер у дома. Позвольте мне записать номер вашего телефона.

Шарлотта. Рамздэль 1776. Так легко запомнить[51]. Много я не запрошу. Двести долларов в месяц, полный пансион.

Гумберт. Понимаю. У меня не было с собой макинтоша?

Шарлотта. Я видела, что вы оставили его в такси. Гумберт. Да, конечно. Что ж…

Кланяется.

Шарлотта. Погодите, вы должны увидеть мой сад!

Гумберт следует за ней.

Шарлотта. Здесь кухня. Может быть, вам будет приятно узнать, что я превосходно готовлю. Мои пироги получали призы в наших краях.

Гумберт выходит за Шарлоттой на веранду. Далее следует взрыв ослепительного волшебства и узнавания. «С камышового коврика, из круга солнца, полуголая, на коленях, поворачиваясь на коленях, моя ривьерская любовь внимательно на меня глянула поверх темных очков».

В этом месте хорошо бы экранизировать развернутую метафору из следующего абзаца романа: «И как если бы я был сказочной нянькой маленькой принцессы (потерявшейся, украденной, найденной, одетой в цыганские лохмотья, сквозь которые ее нагота улыбается королю и его гончим), я узнал темно-коричневое родимое пятнышко у нее на боку»[52]. Потрясенный Гумберт проходит за Шарлоттой в глубину сада.

Шарлотта. Это была моя дочь, а вот мои лилии.

Гумберт (бормочет). Дивные, дивные…

Шарлотта (с очаровательной непринужденностью). Ну вот и все, что я могу предложить вам: удобный дом, солнечный сад, мои лилии, мою Лолиту[53], мои пироги с вишней.

Гумберт. Да, да. Я вам очень признателен. Вы сказали пятьдесят долларов в неделю за полный пансион?

Шарлотта. Так вы намерены снять комнату?

Гумберт. Конечно — да. Я бы хотел занять ее прямо сейчас.