Ломаные линии судьбы

Стойко выдержали процесс регистрации брака. Исполнили прекрасный танец молодожёнов перед тем, как сесть за стол в ресторане. Закусили, честно отцеловали положенное «Горько» после тостов от родителей жениха и невесты (Сергей Валентинович сумел выбраться на свадьбу дочери).

И вот потом, при помощи Василия, взявшегося помогать в побеге, они и сбежали, и отправились прямиком в пансионат, оставив гостей догуливать свадьбу без них.

Заполошного, страстного секса с порога номера не получилось, хоть и очень хотелось. А потому что пришлось доставать невесту из её прекрасного кружевного платья, а жениха из его великолепного костюма.

Зато получилось нежно, неспешно, с продлёнными ласками, сносящими обоим голову…

А когда они лежали, приходя в себя после прекрасного оргазма, и смотрели в глаза друг другу, безмолвно делясь переполнявшими чувствами и эмоциями, то вдруг в какой-то момент, не сговариваясь, одновременно произнесли:

– Я хочу…

– У меня…

– Ты первый, – рассмеялась Аглая, предлагая теперь уже мужу первому сказать, что он хотел.

– Ну хорошо, – согласился Игорь. – У меня есть для тебя один особенный подарок.

– Да? – удивилась Аглая, садясь на кровати и прикрывая грудь одеялом. – Здорово. Дари.

Шагин поднялся, нашёл свой пиджак, вытащил из кармана довольно крупную ювелирную коробочку и вернулся обратно в кровать.

– Тебе что-нибудь говорит фамилия ювелира Соломахина? – спросил Шагин.

– Петра Афанасьевича? – уточнила Глаша.

– Да.

– Конечно. Ну что ты, Пётр Афанасьевич великий ювелир, гений! – с большим уважением, вдохновенно пояснила Аглая.

– Да, он крутой ювелир, – покивал Игорь и протянул жене коробочку: – Вот смотри, это его работа.

Почти трепетно Глаша взяла в руки коробочку, развязала золотистую ленточку, открыла крышку и… и забыла дышать. Очень осторожно она достала из футляра миниатюрный золотой паровозик, состоявший из копии старинного паровоза и двух пассажирских вагончиков. Шагин придвинулся к жене и ногтем нажал на малюсенький, еле видный рычажок сбоку. И в пассажирских вагонах зажёгся свет, в котором стали видны мельчайшие детали прекрасного интерьера, копирующего дорогое убранство изысканного салона девятнадцатого века. А крупный рубин, вставленный в навершие паровоза там, где должен находиться прожектор, засиял алым лучом преломляющегося в камне света.

– Практически копия Фаберже… – потрясённая, восхищённая, прошептала Аглая. – Нет, этот паровозик даже лучше, чем у Фаберже! – И посмотрела на мужа. – Как тебе удалось?..

– Я знаю Петра Афанасьевича по одному давнему делу и оказал ему кое-какую услугу. Когда ты рассказала мне, какое неизгладимое впечатление на тебя в детстве произвело яйцо Фаберже с паровозиком, практически повлиявшее на всю твою дальнейшую жизнь, я обратился к Соломахину с просьбой сделать нечто подобное. Петр Афанасьевич принял это предложение восторженно, настолько ему понравилась идея сделать такую штуку. И кстати, он знаком с твоим творчеством и даёт ему весьма высокую оценку.

А Аглая вдруг заплакала от избытка переполнивших её чувств и эмоций.

– Ну ты чего? – Шагин притянул жену к себе, рассмеявшись.

– Это так прекрасно… так прекрасно, спасибо, огромное спасибо! Это же чудо что такое! – объясняла сквозь счастливые слёзы Глаша. – Потрясающий паровоз, и ты… ты запомнил… и захотел сделать… для меня.

– Ну всё, всё. – Игорь поцеловал её в висок и прошептал: – Я тебя люблю. И мой подарок про это… – Он помолчал и попытался отвлечь жену от сильных, пусть и положительных переживаний: – А что ты хотела мне сказать?

– Я? – Глаша отстранилась от него и вытерла слёзы. – Я да, тоже хотела сказать, и… Сейчас. – Она осторожно, бережно передала в руки Шагину паровозик и, встав с кровати, повторила: – Я сейчас.

Нашла свою маленькую сумочку, достала что-то из неё, вернулась обратно, села и посмотрела загадочно на Игоря.

– Ты помнишь, когда мы с тобой встретились первый раз?

– Конечно, – кивнул он, усмехнувшись её торжественному виду. – Мы ехали в лифте на ваш этаж.

– Точно, – подтвердила Аглая. – Я тогда только начала работу с изделием одного заказчика, мужчины. Но постоянно думала о тебе, вспоминала, столь сильное впечатление ты на меня произвёл. И настолько я почувствовала, ощутила тебя: твой характер, юмор, энергию, силу… И вдруг поняла, что делаю изделие не для заказчика, а для тебя, потому что наполнила его твоей личностью, волей, жизнью. И тогда я полностью переделала начальный замысел, создала другой эскиз и сделала это для тебя, – закончила она объяснение и протянула Игорю ювелирную коробочку.

Забрала у него из пальцев свой паровозик и, застыв, ждала реакции, внимательно и напряжённо всматриваясь в лицо мужа.