Ломаный сентаво. Аргентинец

— Ольга Павловна, подождите меня минуту у ворот, — вытянув шею, старался не потерять из виду Германа Клим. — Я сейчас вернусь.

Он бросился к выходу и успел заметить, как Герман направился к женщине в строгом платье и накинутом на плечи пиджаке. Рядом с ней был ещё один мужчина, обвешанный сумками, которые он с трудом удерживал на каждом пальце и даже на локте согнутой руки. Герман открыл заднюю дверь стоявшей в тени дерева машины и небрежно бросил покупки на заднее сиденье. Затем пропустил туда же женщину и сел рядом с водителем. Клим проводил взглядом тронувшуюся машину, потом поискал незнакомца в пончо. Но тот уже уходил в противоположную сторону. Оглянулся на прохожих, подождал, когда они минуют его, и вошёл во двор. Клим прошёл вдоль стены дома, всем своим видом демонстрируя, будто заблудился и не знает, куда идти дальше, а когда поравнялся с выходом, заглянул во двор. Там стоял ещё один автомобиль, одно окно было опущено, и незнакомец с кем-то разговаривал, согнувшись и едва не просунув голову внутрь салона. Клим прочитал название вывески на доме, затем, изобразив радость по поводу того, что сообразил, где находится, пошёл обратно к рынку. Кажется, переговаривающиеся шпион в пончо и пассажир автомобиля не обратили на него никакого внимания.

— Герр Шмидт, это всё, — закончил доклад шпион и выпрямился, поглядывая то на водителя, то на своего босса. — В машине трое: он с неизвестной мне дамой и водитель.

— Передай их Пёшелю и свободен, — ответил герр Шмидт, закрывая окно.

Он ненадолго задумался, достав блокнот, сделал запись, затем приказал водителю:

— На дачу.

Трёхэтажный дом в центре города назвать дачей можно было лишь весьма условно и с весомой долей фантазии. Скорее, это была роскошная вилла, обнесённая сплошным каменным забором, с высокими окнами, закрытыми изнутри тяжёлыми непроницаемыми шторами. Охранник взглянул на подъехавший автомобиль, и ворота тут же поехали в сторону. Дождавшись, когда водитель откроет дверь, и оглядев себя со всех сторон, герр Шмидт подтянул насколько смог обвисшее брюшко и направился в дом. За дверью его встретил секретарь. Они молча перебросились понимающими взглядами, затем секретарь пересёк длинный коридор, устланный красно-чёрным ковром, и, заглянув в приоткрытую дверь, обернулся к герру Шмидту:

— Проходите. Вас ожидают.

И, вторя ему, из кабинета донеслось громкое:

— Заходите, Вольф, заходите! Давненько не было от вас вестей. Что же вы, дружище, обходите меня стороной?

— Господин группенфюрер, только ради того, чтобы не привлекать ко мне и к вам излишнего внимания, — замер на пороге Вольф.

— И как? Получается? — хохотнул Мюллер. — Да вы проходите, не стойте столбом.

— К сожалению, больше, чем мы привлекли, уже привлечь невозможно, — ответил, располагаясь на кожаном диване, Вольф.

— Всё так плохо?

— Хотелось бы, чтобы было иначе.

Задумчиво потерев подбородок, Мюллер бросил на подчинённого насмешливый взгляд и ехидно заметил:

— Дружище, вы признаётесь в собственной беспомощности?

— Никак нет! — вскочил на ноги Вольф. — Однако всплывающие новые обстоятельства, господин группенфюрер, иногда рушат отлично выверенные планы!

— Да, жизнь — она такая, — согласился Мюллер, жестом приказывая Вольфу снова сесть. — Но я ведь для того и внедрил вас в местную полицию, чтобы вы имели возможность корректировать причуды нашей капризной жизни.

— Иногда у меня недостаточно полномочий.

— Вы не можете справиться с комиссаром?

— Нет, здесь всё в порядке. Мариотти куплен нами со всеми потрохами и без приказа не сделает шага в сторону. Некоторые вопросы есть с мэром.

— К нему вы подход не нашли?

— Хуго Кабрера — социалист и, не стесняясь Перона, открыто выражает неудовольствие засилием в его городе немцев. Он недоволен, что на многих руководящих должностях наши люди. Ещё он кое-что пронюхал о U-530 и U-977, и есть подозрение, что свои догадки он передал американцам. А те теперь требуют выдачи экипажей.

— Не беспокойтесь, Хоффман, лодки затоплены в Заливе Попугаев, а экипажи рассеяны по нашим диаспорам. Им всем изменили имена и документы, так что здесь, как говорится — концы в воду. Если американцы чего-то там хотят, то это уже к дипломатам. Дальше их игры. А вот на неугомонного Кабреру мы теперь посмотрим более пристально. Если он действительно представляет опасность, то следует им заняться. Что ещё ему известно о нас?

— Кабрера пытается раскачать историю с лодкой капитан-лейтенанта Зимона.

— Ах, да, Зимон! — неожиданно вспомнил Мюллер. — Её так и не нашли?

— Нет. Но у побережья Аргентины исчез уругвайский пароход, и теперь Кабрера всячески пытается увязать эти два события.

— А вот здесь ему не препятствуйте. Пусть отвлекутся, ищут, больше думают об исчезнувшей лодке и меньше — о нас. Можете даже изобразить помощь, посоветовав, как и где лучше искать. Вы ведь лично видели подводника Зимона, так обрисуйте им его, составьте психологический портрет, поиграйте в участие.