Ломбард на навьем перекрестке

Меня стали опускать на землю. Стоило мне коснуться земли, как все исчезло. Не было ни великана, ни его руки. Ни ноги пятиметрового размера. Остались только я, поваленные сосны и мой кокошник, втоптанный в землю. Отряхнувшись, на негнущихся ногах, я побрела в сторону поваленных сосен. От страха ноги были ватными, колени прогибались, а я с ужасом осматривалась по сторонам, мечтая выйти из лесу, как можно быстрее.

Едва заслышав шум за спиной, я бросилась бежать, пока во что-то не врезалась.

- Я знаю, ты меня ужасно рада видеть. А уж как я рад тебя видеть, ты себе не представляешь! – послышался голос кота, пока я тряслась, прижимаясь к нему. Впервые в жизни, я почувствовала, как он погладил мои плечи.

- Там… т-т-т-там… - икала я от ужаса.

- Чудеса, там леший бродит,- усмехнулся кот, пока я слабо понимала, почему вцепилась в него, как в родного и сползаю вниз.

- Огромный, - выдохнула я, найдя в себе силы. – Он сказал, что д-д-должок… И не п-п-пускает!

- Твою мать! – выдохнул кот, поглядывая в сторону леса.

Его когти слегка впились в мою спину. У меня тут три кило чуть по трубам не унесло.

Глава девятнадцатая

Зубы стучали, а я обещала себе, что больше в лес ни ногой! Все нормальные девушки в лесу по грибы, по ягоды ходят. А я по неприятности! И невероятно в этом преуспела!

- Колобродит, значит! - заметил кот. – Опять за старое взялся!

- Ты о чем? – спросила я, все еще пытаясь отойти от пережитого.

- Там чудеса, там леший бродит, и на коте должок висит, - усмехнулся кот.

Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя. Если ты не можешь взять себя в руки, то лучше отдать себя в руки кому-то другому. Пусть он тебя держит!

- Ты ведь разберешься? Да? – с надеждой спросила я, понимая, что все еще не могу отлипнуть от кота. Хоть я его недолюбливала, но с ним было не так страшно!

Ой! Я посмотрела на кота и поняла, что нужно отойти от греха подальше. Потому что грех уже оживился и потянулся в мою сторону. Как говорится, неудачно помяла синицу в руках, посмотрела журавля в небе, а тут и аист на подлете!

- Так что там произошло? – спросила я, деловым тоном, но дрожащим голосом. – С Лешим?

- Колобродит! Всех, кто к нам идет, в чащу заводит! А к нам не пускает! – отмахнулся кот, явно о чем-то задумавшись. – Вот поэтому у нас никого нет!

- Он сказал, что ты ему должен, - заметила я, выдыхая и глядя в сторону леса.

- Кому я должен, те в могиле, - заметил кот с нагловатой усмешкой. – Так, а теперь вспоминай, что я ему задолжал?

- А я откуда знаю! – возмутилась я, чувствуя, что пришла в себя окончательно. – Меня тогда еще здесь не было!

- Это – не освобождает тебя от ответственности! – заметил кот, нахмурив лоб. - Вроде бы русалкой поделился!

- Что?! – опешила я, глядя на кота.

- Поровну! – усмехнулся кровожадный кот. – И местами по справедливости! Да шучу я! Может, скатерть самобранка? Я ее кому-то обещал лет двести назад? Хотя нет, не лешему! Видать, помер от голода, раз не приходит!

Хвост кота рисовал нервные узоры в воздухе.

- Колобок? – спросил кот. – Слушай, сходи, узнай, а?

- Я?! – ужаснулась я, глядя на чащу. – Нет-нет-нет!

- Ладно, - махнул рукой кот. – Ты это! Делом займись! Держи! А я пойду узнаю, что там!

Я с тревогой смотрела на кота, напоминая себе, что кот как бы тоже нечисть! И вряд ли нечисть будет убивать нечисть. Время шло, но кота все не было. Зато была нервно истоптанная полянка и десяток кругов вокруг дуба.

На поляне появился силуэт. Я пригляделась, радуясь, что это кот, но это было не он!

На поляну вышел парень молодой. Он был при полном параде. Все та же шапочка с пером, красный кафтан с длинными рукавами, собирающими весь репейник в окрестностях.

- Стой там! – крикнул он в сторону кустов. А я с интересом пыталась рассмотреть, кому это он?

Но никого не было видно.

- Здравие! Есть кто живой? – спросил молодец, оглядывая дуб. – Еле вас нашел! Давненько меня тут не было! Куда русалку подевали?

- В декрет ушла! – выдохнула я, ненавидя этот вопрос.

- А! – покивал явно царевич, рассматривая свои сапоги. – А где этот декрет находится?

- За кудыкиными горами, - съязвила я.

- Нету там Декретов! Там царство мое! Бати моего! – зевнул царевич. – Голова горыныча есть? Если есть, то свежая?

- Эм… - замялась я, не помня голов. – Головы кончились!

- Жаль, - протянул царевич.- А что из героического есть? Побежденного? Но свежего! А то пока довезу, небось завоняет!

- Эм… - снова замялась я. Вопросы пока что ставили меня в тупик.

- Батя мой просто решил, что в этом году я подвигов мало совершал! Так что бате подвиг нужно предъявить! – снова зевнул царевич. – Чудище какое! Да пострашнее! А то на Кощея ходил? Ходил! На горыныча ходил? Ходил. Кто тут еще непобежденный остался?

- … ушки ушел… - послышалась замогильная песня из дуба.

- Есть тут одно! – заметила я. – Еще живое! Исчадье хлебобулочного ада! Писец с изюмом! Тварь из мрачных глубин хлебопекарни! Восставший из зада пищевой промышленности.