Ломка

— Слышь, Саня. Мы в Москве были. Там люди в своё удовольствие живут, а не существуют, как мы здесь, — заметил Брынза.

— Вот и проваливай туда, — со злостью сказал Санька. — Перевидал я москвичей. В основном, зажравшиеся, ни к чему не приспособленные люди. Они там в столице совсем оскотинились, со всей страны бабки качают. Вся страна на кухнях Москву костерит, а ей, толстокожей, всё до фени. Они нас за людей не считают. Быдло мы для них, отработка, хоть и говорим с ними на одном языке… Только что не акаем, а охаем. Скажи мне, где справедливость?

— Я бы тебе сказал где, да обидеть боюсь. И ты не обобщай, Саня, не наклеивай ярлыков. Мы с Брынзой других видели. Парень тамошний с нами службу тащил.

— Коля Строганов, — подключился Брынза. — Батя у него, знаешь, кто?.. Владелец сети ресторанов по Москве. Так я тебе вот чё скажу. Если в этом чёртовом городе пара-тройка таких пацанов имеется, я таким, как ты, рот затыкать буду. Мы ему говорим: "Ты чё ж не откупился, дурень? У тебя ж бабла не меряно. С твоими деньгами отмазаться — да только в путь"! А он нам долго-долго в глаза пялился, а потом базарит: "Я подвёл кого-нибудь из вас? А, может, зачмырился или хлеб под кроватью жрал"? "Да вроде нет", — говорим. А он нам: "Так вот, сибирячки самоуверенные. Я — москвич, который полтора года с вами кирзуху с одного котла хлебает, по мне и судите о москалях, — ясно"? Не буду говорить за Кореша, а мне всё стало ясно. А перед самым дембелем он отвёл меня в сторону, похлопал по плечу и сказал: "Я своего богатства, Миха, стыжусь, а так не должно быть. Возьми телефон. Звякнешь, если понадоблюсь"… Так вот твой брательник на Коляна чем-то смахивает.

Полночь. В комнате двенадцать парней. Две недопитые бутылки вина. Накурено.

Все, раскрыв рты, слушали одного. Он — живая легенда Кайбал, деревенский миф, герой не нашего времени. Его прошлое было известно каждому до мельчайших подробностей, кроме Спасского.

— Так не бывает, — изредка позволяли себе заметить парни и сразу же замолкали, чтобы не сбить с мысли говорящего.

Андрей сидел на стуле в самом углу и с каждой секундой всё больше убеждался, что книги пишутся из жизни. Десять человек вонзали острые копья глаз в лицо Владимира Гадаткина, словно хотели, чтобы образовались раны, и из них стала сочиться кровь того Вжика, которого они знали. Но Вжика не было. Был чужой оратор с хорошо поставленным мелодичным голосом и манерами интеллигента. Он был чрезвычайно похож на Вжика, но не Вжик. Парни радовались преображению человека, который когда-то был их односельчанином, и особо не пытались разобраться в том, о чём он говорил. Этот Володя ростом с пигмея. Спасский несколько раз порывался встать и вмешаться в монолог, но боялся, что во всех смыслах окажется ниже, поэтому прирос к стулу, жадно впитывал каждое слово, анализировал и бледнел. Одна мысль заслоняла собой все остальные: "Боже, если у дна падения есть дно, то он оттуда. Господи, так не бывает".

— Послушайте меня, пацаны. Послушайте и крепко запомните. Я — наркоман, а бывших наркоманов не бывает. Физической зависимости у меня нет, но психологическая тяга настолько сильная, что вы даже представить себе не можете. Это моя кара. Эта память, которая дана мне, чтобы я изо дня в день сравнивал свою жизнь до и после наркотиков. Я даже благодарю судьбу за то, что дала мне пройти через всё это, потому что в своём тёмном прошлом я научился черпать энергию для настоящего и будущего.

— А откуда у тебя эта канолевая BMW, прикид? — спросил Сага.

— Заработал честным трудом, — с гордостью ответил Александр.

— Да ну брось ты. В это смутно верится. В нашей стране без обмана не выжить, и я тебя даже не осуждаю. Но только не говори, что ты не связан с криминалом, — сказал Данилин и к своему удовольствию услышал гул одобрения.

— Клянусь, что не связан.

— Ты, может, и не связан, а батя у тебя — сто пудов. Он просто не хочет посвящать тебя в свои тёмные делишки. Виноводочная продукция после наркоты и оружия — самый прибыльный бизнес на свете. Шесть лет назад, я слышал, передел в Кемерово был, воротилы друг друга отстреливали. После этого твой батя поднялся, — прикурив сигарету, сказал Воронцов.

— Ты не имеешь никакого права нападать на Вована, Олег. На себя посмотри. Дня не было, чтобы план не курил, — вступился Забелин. — Сын за отца не в ответе.

Утвердив справедливость, Антон с удовлетворением посмотрел на покрасневшего Владимира. Затем он перевёл взгляд на Спасского, желая увидеть в его глазах немую благодарность.

— В ответе! — сказал Андрей и поднялся со стула. — Мы в ответе за всё и вся. За себя! За тех, кто рядом с нами! За то, что было, есть и будет!

— Объясни, — заинтересовался Брынза, внимательно рассматривая человека, о котором уже был наслышан.

— Давай, давай, — поддакнул Кореш.

— Слишком долго. Просто запомните, ребята.

— Что ж ты не просветишь нас, глупых? Сказал "А" — скажи и "Б", — въедливым голосом произнёс Брынза.

— В другой раз. У меня сейчас голова совсем другим занята, — отстранённо ответил Андрей.

— Когда МЧСник о чём-то спрашивает, надо отвечать, иначе…