Лона

– Какая сила тяжести?! Пятьдесят восемь Ньютонов? В десять раз меньше, чем было когда-то?

– Пф, – фыркнул я, – ты точно с луны. Это там человеческий вес в шесть раз меньше.

– Не подсказывай! – маневрировала она руками, управляя полётом-падением.

Я перевернулся на спину еще и закинул согнутую ногу на колено, а руки за голову делая вид, что прилег отдохнуть.

Она продолжала подсчитывать:

– Да, слишком мало… Мое тело весит не пятьсот граммов, а меньше… И намного… – повернулась она.

Я указал пальцем вниз, озвучив её догадку:

– Пятьдесят. Ты весишь примерно пятьдесят граммов.

– Но как? Что случилось?

– Ну, тебя хотели прирезать какие-то бородачи, я потом мы сбежали по парящей свалке. Твоих на горизонте больше не видно, – убедился я, сверившись с допниками в глазах. Нас не преследовали.

– Нет же, – попробовала она приблизиться, совершая гребки, – куда исчезла гравитация?

– Немного осталось. Если бы исчезла, сгорели бы в атмосфере, взлетев со скоростью тысяча километров в час.

– Без гравитации нет атмосферы, – наконец-то и у нее получилось сумничать. – И что это такое в небе?

– Где?

– В небе! – ткнула она пальцем в скопление газа и окаменелой крошки, которую я называл серой жижей. – В Землю астероид что ли врезался?

Я поморщился:

– Сила взрыва похожа. Только не один, а сто пятьдесят тысяч. За сутки.

– Господи, – опять повторила она неизвестное мне слово, – сто пятьдесят тысяч астероидов?

– Сто пятьдесят тысяч ядерных бомб.

Она умолкла. Я даже испугался, может, врезалась в какой-нибудь парящий обломок. Лететь, то есть падать спиной вперед вообще-то было чертовски опасно. Я поскорее перевернулся. На эту «жёлтую» никакой надежды, что предупредит.

Иногда я встречал на пустошах дезориентированных. Скорее всего они тронулись умом или получили осложнения после перенесенной кривой лихорадки. Дезов отличали от нас желтые плащи с треугольными капюшонами. Говори с ними не говори, никогда не ответят. На таком споре с Тэо я потерял как-то двадцать очей.

Дезы перемещаются по городу безо всякой цели. Подолгу пялятся, но всегда сбегают, если к ним приблизиться. Иногда они сбиваются в стайки по пять или шесть человек и шатаются по улицам. Бывает, встанут, уставившись на голограммы гик-вселенной, транслирующей сны Агапэ и стоят так часами.

– Ты потеряла желтый плащ? – спросил я, решив, что моя попутчица тоже Дез, – ты жёлтая?

– Жёлтая? Нет…

– Ты разговариваешь. Дезов хоть обломками колайдера по голове лупи, слова не выбьешь.

– Это те, что носят желтые плащи? Я их видела.

– Поврежденные. Их не трогают. Чего взять с больных. Ты сама-то, сколько скрюченных пальцев заработала?

– Нисколько.

– Не гони. Ты же явно переболела кривой лихорадкой. У тебя отшибло память даже о войне Грибов. Решила, что в нас врезался какой-то астероид.

– Я не сошла с ума.

– Не используешь экранирование, не используешь дыхательные фильтры. Все, что происходит с тобой прямо сейчас – медленно, или не очень, убивает. А значит, с головой не все в порядке. Уверена, что даже мизинец на ноге не скрутился рулеткой?

– Уверена.

– У моего друга Тэо скрутилась левая рука. Он приспособился. А рука похожа на пружину. Хоть не помер. От кривой пятьдесят процентов заболевших окочуриваются.

– Может я – бессимптомная, – улыбнулась она странным образом, от которого я почувствовал себя ничего не понимающим Дезом. – Откуда она взялась? Лихорадка?

– Откуда и все остальное. Пережитки прошлых вирусных атак. Серая жижа – последствия климатических экспериментов. Облегченная гравитация и радиоактивное заражение – итог войны. Чего только не отроешь, пока шахту от радиации чистишь. То один вирусняк, то другой. А ты без защиты. Значит, того, – постучал я пальцем в перчатке о висок шлема.

– Я в норме. Я просто… приспосабливаюсь. Как твой Тео.

– Не очень успешно, – кивнул я на ее кровоточащий рукав с овальной эмблемой, в центре которой было вышито слово ЗАСЛОН.

Именно эта штука не давала мне покоя, но я помалкивал.

– Ты помог из-за нее? – опустила она взгляд к нашивке, заметив, что я пялюсь на эмблему даже чаще, чем на волосы на ее голове, продав которые сократил бы время накопления очей на билет в гик-вселенную лет на десять.

– Отчасти, – отвернулся я от кровоточащего рукава.

– Знаешь, что это?

– Понятия не имею.

– Врешь. Ты знаешь. И пялишься или на волосы, или на эмблему!

– За твои волосы дадут сто тысяч очей на э-базаре. Я вот думаю, отрезать их что ли в плату за услугу. Или сама отдашь?

– Какую услугу?

– Спасения жизни.

– Сначала спрашивай, готовы ли тебе заплатить! А потом спасай!

Я вытянул руку и быстро притянул девчонку к себе. Справа от ее головы пронесся парящая шина. Видимо, кто-то здесь недавно вертикально убегал.

– Теперь должна двойную цену. В следующий раз позволю хламу выбить тебе мозги, а потом спрошу – спасать или нет.

Она одновременно улыбнулась, сморщилась, поджала губы, надула щеки и вылупила глаза. Физиогномический датчик в моих линзах зашкаливал, но я так и не понял собирается ли она платить.

– Приближаемся.

Допники в глазах информировали о прибытии в пункт назначения.

– А как тормозить, когда падаешь? – барахталась она.