Лондон

– Про революцию не знаю, – говаривал он, – а вот зарплату хорошо бы побольше да условия получше.

Он только раз участвовал в крупной забастовке – всеобщей стачке 1926 года. Весь профсоюз присоединился к ней в знак солидарности с шахтерами, которые справедливо считали, что их обкрадывают.

– Мы выступим, дело ясное, – сообщил он Рут. – Не отвертишься.

Но Чарли предчувствовал, что толку не будет. В то время он работал кондуктором на автобусном маршруте № 137, который проходил от центра Лондона на юг до самого района Кристалл-Палас. Накануне стачки он вез оттуда двух братьев. Почтенных тружеников, как он запомнил, портного и клерка.

– Не выйдете на работу – пойдем пешком, – сказали они ему. – Нас не удержишь.

Он рассудил, что дело не выгорит, коль скоро портные, клерки и им подобные настроены против стачек. Сорвать забастовку помогали и светлые головы из высшего класса. Однажды Чарли с водителем шли по Клэпхем-Коммон, где курсировал автобус, за рулем которого сидел юнец, а сзади весело выглядывала светловолосая девица-кондукторша.

– Без пассажиров, – заметил приятель. – Народ солидарен с рабочим классом.

Но Чарли усомнился. Кто сядет к такому придурку?

И десяти дней не минуло, как всеобщая стачка сошла на нет. Однако улучшения медленно, но верно намечались. К востоку от Лондона возникли современные предприятия: фабрика Гувера, огромный автомобильный завод Форда; их владельцы создали рабочие места со стабильной зарплатой. В дома провели электричество, проселочные дороги заасфальтировали, люди обзавелись машинами, хотя запах показывал, что на любой лондонской улице еще хватало лошадей и колясок. Прогресс отвоевывал дюйм за дюймом. «Юнион Джек» развивался, как встарь, империя жила, а на троне был монарх, хороший и скромный малый. «Не так уж и плохо», – замечал Чарли.

В это сентябрьское утро они свернули от южного конца Тауэрского моста на запад и покатили вдоль Темзы. Миновали Вестминстер и утешились видом высокой башни Биг-Бена. Когда они добрались до Ламбета, им стали видны четыре огромные трубы электростанции Баттерси, что находилась милей дальше за железнодорожными путями и пакгаузами Воксхолла.

А транспортным средством, которым пользовались эти доблестные пожарные, было, как большинство пожарных машин во время блица, лондонское такси.

Размером и формой оно было моторизованной копией старого конного кеба: просторное и высокоманевренное. Снабженное лестницами на крыше и прицепным насосом, оно довольно ловко петляло средь полыхавших улиц. В любом случае это все, чем располагала Вспомогательная пожарная служба. Такие, как Чарли, добровольцы прошли суровую подготовку у лондонских пожарных, и когда началась война, многих сразу призвали в качестве полноправных членов с недельным жалованьем в три фунта. На первых порах было трудно: Чарли и его товарищей-новобранцев временно разместили в старом здании неподалеку от Воксхолла, где они подцепили чесотку и вшей. Моральным испытанием первых военных месяцев стало то, что добровольцев-пожарных заподозрили в уклонении от воинской службы, и многие ушли. Но нынче презренным пожарным представилась возможность показать свою доблесть. В сентябре сорокового, через год после официального объявления войны, Гитлер начал свое знаменитое наступление, дабы поставить Англию на колени: блиц против Лондона.

Чарли отлично помнил войну кайзера и налеты цеппелинов, тогда наводившие жуть. Все, разумеется, понимали, что это совсем другая история, но все равно не были готовы к происходившему. Блиц не просто налет, а самый настоящий ад. Бомбы сыпались на доки градом из ночи в ночь. Рафинадные и дегтеперегонные заводы, больше миллиона тонн древесины – все взлетело на воздух, породив огненную стену, с которой едва ли могли совладать экипажи переоборудованных такси. Но самые страшные пожары того мрачного сентября охватили огромные цилиндрические нефтяные резервуары. Дым стоял до небес и виден был чуть ли не за сотню миль из юго-западных областей.

Минувшей ночью Чарли находился на крыше такого резервуара и не слышал предупреждающих криков снизу. Парень заметил «мессершмитт», когда тот уже был в пятистах ярдах и мчался прямо на него. Повинуясь скорее инстинкту, он сделал единственное, что мог, и наставил на пилота шланг. Никто не понял, как так вышло, что через три секунды Чарли еще стоял, а бомбардировщик снова взмыл в небо.

– Умора! Я думал, с пожарными безопаснее, чем в чертовой армии! – изрек он весело, когда спустился.

Но на обратном пути в Баттерси его товарищи подумали, что человеку не может вечно так отчаянно везти и Чарли исчерпал запас.

День

– Что случилось? – Обычно Хелен спала еще час, и мать пристально взглянула, когда она вышла в гостиную дома на Итон-террас всего в два часа пополудни. – Иди полежи еще.

– Мне не уснуть. – У нее залегли тени под глазами.

– Вот как. – Вайолет помолчала, затем заботливо спросила: – Опять то же самое?