Лондон. Биография

В начале XVI века один наблюдатель отметил, что «женщины здесь имеют гораздо больше свободы, чем где бы то ни было». Тот же заграничный путешественник пишет: «Они, кроме того, хорошо умеют пользоваться этой свободой: одеваются с чрезвычайной изысканностью и уделяют немалое внимание воротникам и тканям – вплоть до того, что, многие из них, как мне рассказывали, запросто выходят на улицу в бархате. Это у них обычное дело, хотя дома порой нет и корки черствого хлеба». В XVI веке была в ходу поговорка, гласившая, что Англия (которую мы смело можем заменить Лондоном) – это ад для лошадей, чистилище для слуг и рай для женщин. Одна из центральных фигур эпохи – госпожа Элис Мор, бранящая мужа Томаса Мора за «глупое» сопротивление воле короля. Ее высказывания в его адрес часто были резкими и порой саркастическими, однако он реагировал на них вполне добродушно. Не исключено, что такой мощный дух равенства мог существовать тогда только в Лондоне.

Разумеется, подобные отношения были характерны для семей зажиточных или располагающих связями; на улицах свободу понимали иначе. Тот же зарубежный наблюдатель отмечает: «В Лондоне обитает много ведьм, которые часто устраивают всякие зловредства, навлекая град или бурю»; в этих словах проявляется иррациональный страх перед женщинами – тревога, которую, кажется, рождает сама встреча с городским бытием. Документы XVII века говорят о том, что мятежный дух отнюдь еще не был к тому времени обуздан. Один приезжий писал, что ему не раз встречалась на улицах «женщина, несущая соломенную мужскую фигуру, увенчанную внушительными рогами; впереди нее шествовал барабанщик, позади шла толпа, гремевшая железными щипцами, рашперами, сковородками и кастрюлями. Я спросил, что все это значит, и мне объяснили: муж обвинил эту женщину в том, что она наставила ему рога, а она в ответ крепко его поколотила». Этот рассказ о рукоприкладстве можно дополнить другим: «Некоторые из нашей компании видели скверную женщину, взъярившуюся на субъекта, который, кажется, принадлежал к испанскому посольству. Она побуждала толпу напасть на него и подала пример, охаживая его капустной кочерыжкой». Другой источник: «Англичане, кажется, боятся общества женщин». Обитательницы Лондона – «опаснейшие на свете». Насколько точны эти высказывания, разумеется, проверить трудно; но, как бы то ни было, рука об руку с грубостью шло веселье. Еще один путешественник писал: «Что особенно любопытно – то, что женщины наряду с мужчинами и даже чаще, чем они, посещают развлечения ради таверны и пивные. Они за большую честь почитают, если их приглашают туда и угощают подслащенным вином; и, если даже приглашена всего одна женщина, она приводит с собой еще трех или четырех, и они весело провозглашают друг за дружку тосты».

Бывали, однако, и не столь счастливые обстоятельства. На гравюрах мы видим благообразных матрон и купчих, но видим и женщин, которых без большого преувеличения можно назвать рабынями города.

Скоропортящимися продуктами – например, фруктами и молоком – традиционно торговали женщины, тогда как мужчины продавали товар более долговечный и твердый; здесь можно увидеть символическое отражение того факта, что сами женщины были в Лондоне уязвимее мужчин. Изображения уличных торговцев и торговок, выполненные в 1680‑е годы Марцеллусом Лароном, образуют примечательную коллекцию городских типов. Продавщица клубники в свободно сидящем капоре выглядит странно-задумчивой. У хромой торговки рыбой на лице написана невыразимая усталость, хотя Шон Шесгрин, издатель и комментатор работ Ларона, замечает, что она «одета необычайно стильно… в высшей степени опрятна и разборчива в отношении своей внешности»: чисто лондонское смешение театральности и страдания. Продавщица «громадных угрей» оживлена и более бодра, лицо насмешливое и вместе с тем настороженное, точно она готова, проходя по улицам, увидеть и услышать что угодно. Одинокая женщина, безусловно, могла стать объектом внимания любого рода, вплоть до надругательства. Торговка воском представляет собой «меланхолический этюд: взгляд невыразительный, почти тупой, походка деревянная». Ее одежда «изношена и оборвана, залатана в нескольких местах, рукава висят лохмотьями». Перед нами женщина, доведенная городом до безразличия и бесчувственности. Лицо продавщицы яблок выражает своеобразную издевку, словно она от всей души презирает то ли покупателей, то ли свое занятие. «Веселая молочница» что хотите, но только не весела. Торговка макрелью – древняя старуха с изможденным лицом и глазами-щелками – являет собой отчетливо городской тип: Лондон впечатал в нее свой образ. То же самое можно сказать и о продавщице вишен, чье умное лицо показывает: она успешно маневрирует по улицам и рынкам Лондона.