Лондон. Биография

Другим городским типом, бесконечно растиражированным в дешевых брошюрах и множество раз, начиная с бессмертной шекспировской миссис Куикли, изображенным на сцене, была кабатчица. «Как ни завернешь в Гайд-парк, шлюхи эти тут как тут – само собой, в наемном экипаже, и карету твою остановят, чтобы выпить с тобой по кружечке у Филлипса, и еще удивляются, какие вольности позволяют себе иные женщины, и, хотя съесть готовы глазами всякого мужчину, из представительниц своего пола признают добродетельными одних себя». Это, пожалуй, исчерпывающая характеристика, и авторы XVI – XVII веков, кажется, единодушны в том, что город делает женщину более смекалистой и более грубой.

Лондон изменяет людей – злых укрощает, бунтарей делает безразличными; что касается женщин, всегда считалось, что он тянет их вниз. Лондон был неподходящим для них городом. Женщин, вступавших с ним в соглашение, считали падшими; в частности, первых театральных актрис называли «бесстыжими». Безусловно, это было верно в отношении Элеоноры Гвин, чья, как выразился Маколей, «нахальная живость» понравилась Карлу II. «Откровенная, несентиментальная» (так пишет о ней «Национальный биографический словарь»), она была плотью от плоти Лондона. Ее поведение считалось «неподобающим», ее реплики часто были «острыми и непристойными». «Я протестантская шлюха», – заявила она однажды, и можно вспомнить знаменитый эпизод, когда она грубо ругалась на сцене в почти пустом театре. Она была «беспечной», «буйного нрава», и «глаза ее, когда она смеялась, делались почти невидимы». Продававшая, подобно многим женщинам, недолговечные товары, она и сама прожила недолгий век[134].

Другой фигурой, символизировавшей Лондон, была Мэри Фрит по прозвищу Молль-карманница. Она родилась в Барбикане в 1589 году и быстро приобрела известность благодаря своей неистовой эксцентричности. Ее портрет был вынесен на фронтиспис пьесы Миддлтона и Деккера «Бедовая баба», где рассказана правдивая история о городской жизни. Молль изображена в мужском платье, с курительной трубкой и шпагой. Она действительно была обычно одета по-мужски и славилась громовым голосом. В XXI веке это могли бы истолковать как знак особой половой ориентации, но это был знак всего лишь городской ориентации – в ее поведении проявился один из существенных, хотя и труднопостигаемых аспектов жизни женщины в городе. Она потому одевалась в мужское платье, что понимала, в чем заключена сила Лондона. И это понимание заставляло ее вести себя более по-мужски, чем любой мужчина. Рука об руку с подобным стремлением нередко идет тревога, ощущение несчастья. Мэри Фрит однажды заявила: «Глядя на манеры и обычаи нашего века, я прихожу в такое скверное настроение и чувствую себя такой чужой, словно родилась и выросла в земле антиподов». Это странно перекликается со словами Афры Бен, которая умерла в 1689 году на чердаке недалеко от того места, где родилась Мэри Фрит: «Вся моя жизнь – одни крайности». Она с могучим размахом писала романы, пьесы, памфлеты и стихи, и ее считают теперь предвестницей феминистского мироощущения в литературе, однако «Национальный биографический словарь» утверждает: «Она пыталась писать в стиле, который могли бы принять за мужской». Поэтому ее обвиняли в «грязномыслии», «грубости», «непристойности». Но иначе она не могла – таков был стиль города. Если женщина хотела, чтобы она сама или ее дарования запомнились, она должна была, пользуясь популярным словом того времени, стать unruly (непослушной).