Лондон. Биография

Недавнее демографическое исследование К. Хоггарта и Д. Р. Грина «Лондон. Новая столичная география» завершается выводом о том, что «ряд свойств лондонского населения отличает его уже как минимум пятьсот лет». Среди этих свойств – склонность к образованию пригородов, «повышенная доля подростков и молодых взрослых», «наличие маргинализованного и неимущего дна» и «исключительно высокое представительство иммигрантов, а также религиозных, культурных и этнических меньшинств». Иными словами, всякий отдельный кусок или моментальный снимок лондонского бытия дает обширный образ городской жизни в прошедшие и последующие столетия. Принципиально ничего не меняется.

Трудовая жизнь Лондона тоже отличается постоянством. Один из примеров – преобладание профессий, связанных с окончательной обработкой продукции, и того, что теперь называется индустрией обслуживания; другая примета преемственности – опора скорее на малые предприятия и мастерские, нежели на фабричное производство. В XV и XVI веках олдермены часто жаловались на нехватку денег в городской казне; жалобы эти повторялись практически в каждом десятилетии каждого столетия. Стивен Инвуд в «Истории Лондона» замечает: «Для города, в котором размещается правительство страны, Лондон зачастую удивительно плохо управлялся». Удивляться, может быть, и не стоит; не исключено, что это его природное, органическое свойство.

Все это – крупные соображения, демонстрирующие сущностную преемственность городской жизни. Но ее можно почувствовать и в местных, специфических приметах, когда отдельный объект или наблюдение вдруг высветит глубинную историю лондонского бытия. В начале XV века Ричард Уиттингтон построил близ устья Уолбрука на пристани Винтри-уорф огромную общественную уборную – так называемый «длинный дом Уиттингтона». Джон Скофилд в книге «Строительство Лондона» замечает, что «прошли века – и на этом месте стоит здание Управления по санитарии».

На Энделл-стрит в свое время обнаружили «древнюю купальню» неизвестной эпохи, «питаемую прекрасной чистой родниковой водой, которая, говорят, имеет лечебные свойства». В XIX веке дно купальни забросали древесиной и мусором, вследствие чего «родник иссяк». Но нет, он не иссяк – он пробился на поверхность в иной форме. На Энделл-стрит ныне действует сауна, а на углу – плавательный бассейн под названием «Оазис».

В Барнете на месте лечебных источников, где люди поправляли здоровье в XVII веке, теперь больница. У подножия Хайгейт-хилла, где он мягко переходит в Холлоуэй, в 1470-е годы был учрежден большой лепрозорий. К середине XVII века он пришел в упадок. Но дух этого места остался неизменным. В 1860 году здесь открылась больница, специализировавшаяся на вакцинации и лечении оспы. Ныне здесь больница имени Уиттингтона. На Ликерпонд-филд в свое время были дома призрения для больных и калек – теперь тут Королевская бесплатная больница. На Чизлхерст-коммон в 1759 году была учреждена богадельня – в настоящее время эта территория принадлежит детскому приюту Св. Михаила.

Когда-то на перекрестке Леденхолл-стрит и Грейсчерч-стрит стоял знаменитый «майский столб»; он возвышался над городом, и в XV веке расположенная рядом церковь Сент-Эндрю-Корнхилл получила новое название – Сент-Эндрю-Андершафт (церковь Св. Андрея-под-столбом). Позже этот огромный столб хранился в горизонтальном положении под свесами крыш вдоль улочки Шафт-элли. Сказанное выглядело бы проявлением банальной тоски по Средневековью, если бы не то обстоятельство, что сегодня на этом самом месте блестит стеклом высокая башня Ллойдс-билдинга.

История здания на углу Фурнье-стрит и Брик-лейн столь же любопытна и показательна; построенное в 1744 году, оно первоначально было церковью для ткачей-гугенотов. С 1898 по 1975 год здесь располагалась синагога, посещаемая еврейским населением Спитлфилдс; теперь это «великая мечеть» бенгальских мусульман, пришедших на смену евреям. Иммигранты разных волн выбирали именно это место, чтобы устроить святилище.