Лондон: биография

В 1930 году лондонский порт и доки были источником заработка для ста тысяч человек и пропускали через свои семьсот акров площади тридцать пять миллионов тонн груза; действовало, кроме того, почти две тысячи речных пристаней. В тот же период по берегам Темзы, точно отдавая дань почтения ее древнему промышленному прошлому, группировались предприятия таких отраслей индустрии, как газовая и пищевая; другие предприятия — в частности, лесопильные и химические — действовали вдоль Риджентс-канала и реки Ли, используя их как пути к Темзе и от нее.

В следующем десятилетии речной бизнес был интенсифицирован благодаря новым способам погрузки и разгрузки с помощью вильчатых автопогрузчиков и скоростных кранов, но к 1960-м годам столь же быстрые перемены в индустрии оставили доки не удел. Перевозка товаров в больших контейнерах, транспортируемых с судов прямо на грузовики, сделала систему складирования излишней; кроме того, суда стали слишком велики для доков, сооруженных в начале XIX века.

Доки ныне умолкли, и на памяти одного поколения величественные постройки начала XIX столетия превратились в зону запустения. Ост-Индский док закрылся в 1967 году, Лондонский и Сент-Кэтрин — два года спустя. Вест-Индский док продержался до 1980 года, но затем создалось впечатление, что район навсегда распрощался с былой своей деловитой, активной жизнью. Экономика Ист-энда была серьезно подорвана, безработица достигла очень высокого уровня. И тем не менее всего десять лет спустя из этой опустошенности возникли сияющие небоскребы и переоборудованные склады, образовавшие «Доклендс». В очередной раз проявился закон распада и возрождения, лежащий в основе лондонской жизни. Как сказала о Темзе миссис Кук в «Больших и малых улицах Лондона» (1902), «ничто так не губит памятники минувшего, как энергия; ничто так не вымарывает старину, как новизна».

Где раньше была пристань Сент-Кэтринз-уорф, теперь отель и всемирный торговый центр; по крайней мере второму из этих зданий самое место у древней реки, чьи воды две тысячи лет несли бремя мировой торговли. Возрождение других здешних территорий шло подобным же образом, однако крупнейшим проектом из всех было преобразование участка между мостом Тауэр-бридж и Ширнессом, получившего название «Коридор восточной Темзы». В XXI веке таинственная способность деловитой Темзы привлекать деньги и усилия предприимчивых людей отнюдь не уменьшится. Постройка громадных коммерческих зданий на Айл-оф-Догс сравнима лишь с созданием на этом самом месте Вест-Индского дока; в обоих случаях — что в 1806, что в 1986 году — налицо был мощнейший размах инициативы. В типично лондонской манере оба гигантских предприятия финансировались из частных деловых источников при весьма умеренной и осторожной общественной поддержке в виде налоговых льгот, и в обоих случаях потребовались новые транспортные системы. Городская железная дорога Доклендс по своей протяженности и характеру вполне может сойти за созданный в конце XX века эквивалент Коммершл-роуд. На западной набережной Брансуик-дока, построенного в конце XVIII века, стоял громадный, примерно в 120 футов высотой, кран для подъема мачт, много лет господствовавший над районом и служивший символом морской торговли и морского владычества Лондона; ныне небоскреб Канари-уорф, стоящий совсем недалеко, сходным образом прославляет коммерческое могущество. Темза струится мимо, то мягко, то мощно, в зависимости от приливных течений, и темная ее песнь еще не допета.

Глава 58 Темная Темза

Издревле она была рекою мертвых, которой вверялись тела усопших. Из-за обилия черепов, найденных близ Челси, этот участок окрестили «нашей кельтской Голгофой». О другом отрезке Темзы Джозеф Конрад сказал: «Здесь тоже было одно из темных мест земли». Само название реки происходит от докельтского tamasa — темная река. Можно ли сбросить со счета такое обилие обстоятельств и ассоциаций? Ведь и в нынешние времена многим одиноким и несчастным людям хочется стоять у этой реки и смотреть в ее неспокойные глубины. В 1827 году Генрих Гейне писал о черной тоске, накатившей на него однажды в предвечерние сумерки, когда он смотрел на Темзу с моста Ватерлоо. «На память мне приходили печальнейшие из историй».