Лондон: биография

Эта счастливая иллюзия не могла, однако, держаться долго. Развитие массового транспорта ускорило величайший в истории Лондона исход. Вскоре картина стала ясна: состоятельные горожане уезжали еще дальше, на более просторные и возвышенные участки, и место их занимали новоприбывшие. Это явление так же старо и так же ново, как сам город. Чарлз Мэнби Смит в «Малом мире Лондона» описал эволюцию между 1820-ми и 1850-ми годами одной вымышленной улицы в пригородном Излинггоне, которую он назвал Строберри-стрит (Клубничная). Два или три года там шло строительство «двух рядов двухэтажных домов», и поначалу улица «весьма настойчиво цеплялась за сельские ассоциации и особенности», с тем чтобы избежать «поглощения Вавилоном». На этой благовоспитанной улице жили с семьями джентльмены-«профессионалы» — «клерки, менеджеры и ответственные служащие, ездившие на работу в город». Затем, однако, начались перемены. «Леди и джентльмены потихоньку стали перебираться дальше на север, уступая место другому общественному слою — торговым служащим, фабричным и заводским мастерам», которые работали полный рабочий день и вдобавок «сдавали комнаты, чтобы осилить арендную плату». Вскоре «на пустыре с восточной стороны улицы как грибы выросли длинные ряды коттеджей — между соседними не было и двадцати футов. Едва окончилось строительство, в них сразу же вселились жильцы». Поблизости заработала лесопилка, а на самой улице появились разнообразные лавки и заведения; к былым ее обитателям добавились плотник, столяр, зеленщик, так что «за пару лет… вся Строберри-стрит как по ту, так и по другую сторону, за исключением очень немногих домов, превратилась в третьеразрядную торговую улицу». Лесопилка не простаивала, и «вокруг нее возникла куча разнообразных предприятий». Открылись пивные, пабы и кофейни, с ними соседствовали мастерские и склады. Так за какие-нибудь тридцать лет улица «из прибежища тихого и непринужденного достатка превратилась в обиталище трудовой, борющейся массы».

Другой характерный процесс городского развития был связан с застройкой вдоль главных дорог и последующим заполнением пространств между магистралями, так что, как выразился в 1885 году журнал «Билдер» («Строитель»), «рост твердого ядра, в котором оставалось лишь незначительное число пустот, был поистине бурным». К 1850-м годам горожане начали переселяться в такие места, как Канонбери на севере и Уолуорт на юге. Учреждение дешевых рабочих транспортных тарифов привело к быстрому заселению зон вблизи от железнодорожных станций; так возникли «рабочие пригороды», в частности Тоттнем и Ист-Хем. Миграция набирала силу, и в 1860-е годы рядовые клерки и лавочники желали одного — приобрести «загородный домик». Один наблюдатель, стоя в 1862 году на вершине пригородного холма Примроуз-хилл, заметил, что «столица простерла руки и взяла нас в объятия — объятия пока не удушающие, но уже зловеще тесные». Метафора подразумевает вторжение некой грозной и чужеродной силы и, конечно, является выражением привычного — чтобы не сказать, банального — отношения к Лондону. Экспансия города в сельскую местность была шумной, нездоровой и разрушительной; с другой стороны, город нес с собой энергию и активность, и, создав мир пригородов, он сотворил новую форму жизни. Он был источником успеха и приносил тем, кто селился в новых районах, определенное удовлетворение.

Таким образом, в середине XIX века по всему периметру Лондона шло беспрерывное строительство. Главным лозунгом было: «Как построено — сразу заселено»; но ошибкой было бы назвать все пригороды царством третьесортной архитектуры и некачественного планирования. К примеру, свободная застройка таких участков, как Сент-Джонс-вуд-эстейт, Уимблдон-коммон и Хемпстед-гарден-саберб, весьма отлична от «террас» в рабочих пригородах Уолтемстоу и Баркинг. Ряды маленьких домиков, составлявших Эйгар-таун, невозможно было спутать с более изысканными авеню Брикстона. Жилой массив Итон-Колледж-эстейт, расположенный в местности, называемой Чок-фарм, совершенно не похож на Севен-Систерз-эстейт. Унылый Излингтон контрастировал с зеленым Крауч-эндом. Герберт Уэллс, выросший в пригородном районе Бромли, с неудовольствием писал о «кое-как построенных, не поддающихся улучшению домах» и об «отсутствии планирования, жертвами которого стили все, кому довелось жить в Лондоне». Но всего через десятилетие после его неуютного житья в Бромли юный У. Б. Йейтс радовался относительной сельскости Бедфорд-парка. Оба будущих писателя обитали в лондонских пригородах.