Лондон в огне (СИ)

— Он наш, наш, наш! — с напористым торжеством уверяли по иную сторону кровати…

Трудность в представительской части имелась — на всю компанию гостей имелся единственный фонарик и должную эффективность подсветки обеспечить было не просто. Впрочем, каким способом миниатюрный реквизит перелетал через ложе и сам Мин не мог догадаться, что уж говорить о клиенте…

…Теперь Мин держал жертву за волосы, устроившись за изголовьем. По-правде говоря, мистер Льюсом был лысоват, и его башка удобством фиксации и удержания не отличалась. Но попыток освободиться хирург не предпринимал, лежал вытянувшись, как и положено на смертном одре в столь решительный момент. Потеть, конечно, мог бы и поскромнее…

…Прохаживалась у камина демонша, играла ножом, хлестала себя хвостом по сапогам, требовала немедля душу и тело хирурга-грешника. Простирала крылья и длани добрая ангелица, молила хоть слово оправдания дозволить слабому человечку. Недолог был спор, но убедителен. У Мина и у самого шерсть на загривке вздыбилась. И когда успели Леди и маньячный оборотень на одну театральную ноту выйти?

…Зашептал-захрипел, каясь и моля несчастный хирург. Нужно признать, многовато нагрешить успел к тридцати пяти годам, замучаешься слушать. Свершались мистером Льюсомом и благие поступки, коим успевала возликовать, захлопав крылами благая спорщица, но куда чаще кривился улыбкой чувственный рот рогатой палачки. Вырулить среди бесконечных пирамид грешков детства и юности, пробиться по безбрежным болотам гадостной взрослости, пропрыгать по ненадежным кочкам оправданий к нужной теме современности было непросто, но допрос вела опытная группа дознавателей…

…— Очисти сердце, зеница моих очей, шаг до спасенья, один шаг… — обещал коварный ангел.

— О чем, ты глупец?! Смолчи и ужаснешься в наших знойных чертогах, — откровенно сулила рогатая гостья из пекла.

— Не боись, дитя моё. «Ничто не препятствует тому, что у одного поступка может быть два следствия, из которых одно преднамеренное, а другое — непреднамеренное» — уместно цитировала[2] оборотень, преуспевшая в общении с Логосом и иным мудрецами.

Льюсом «пел» о больных хвостачах, о вывихах и переломах, о своей тяжелой службе и бесконечных придирках начальства. Скрывать что-то он не считал нужным — какой смысл, когда те создания вопрошают, что и сами все ведают? Искренность из мистера Льюсома так и перла. Многословная и жутковатая в своей неприглядности. Наверное, хирургу и самому не нравилась его служба — все же, не армейский врач-ветеран, а случайная фигура в безумном лагере «Нью Крейн». Но ведь и, правда, гадостно. Мин считал себя разведчиком бывалым, но тут такое циничное бесчувствие открывалось, что у самого хладнокровного полукровки уши трубочкой закрутит…

…Наконец-то имена появились. Катрин сидела в старом кресле и уже не скрываясь, записывала, ангел шуршал крыльями в темном углу, периодически чем-то странно шипя и побулькивая. А мистер Льюсом все говорил и говорил, не слыша своего охрипшего голоса и крепко зажмурившись. Тщился подчистить свою запятнанную душу…

…У Мина уж и лапы порядком затекли, когда Леди подала знак. Разведчик нашарил на поясе баллон — дважды нажал под носом у клиента, отскочил в сторону, прикрывая лапой лицо. Мистер Льюсом жалобно бормотнул и расслабился…

— Ну и? — спросила демонша, благоразумно отступившая подальше к двери в гостиную.

— Спит, — доложил Мин, прислушиваясь к ровному дыханию подопечного.

— Так глянь, крепко ли задрых, да пойдем, — взмолился истомленный ангел. — Сил моих больше нету.

Мин отвесил подопытному крепкого фофана — есть такой проверочный не-смертельный прием.

— Что-то вы совсем озверели, — удивилась начальница, пряча блокнот. — К чему садизм-то такой?

На звонкий щелчок фофана клиент ответил жалобным похрапыванием.

— Что ему будет-то? — со вздохом резюмировал Мин. — Такому типу, что хвостачей на опыты отбирать, что каяться — разницы никакой.

— Не лучший из сапиенсов, — согласилась Катрин. — Но ты, мой друг, не разочаровывайся в мироздании. Бери, вон, пример с ангелов. Выдула две бутылки тоника — бодра, оптимистична, верит в лучшее.

— Что ж мне было от жажды подыхать, что ли? — оправдалась Лоуд. — Я вообще с крыльями не привыкла, а тут духотища, не продохнешь. Кстати, недурной напиток. Щекотящий. Именуется — «Швепс». Ты, Енот, не хочешь попробовать? Я оставила.

— Я бы пива выпил, — мрачно признался Мин. — Ну, давай хоть это, щекотящее…

— Бутылки пустые не забудьте забрать, — напомнила начальница. Хвост ее помахивал утомленно, но благосклонно…

Оперативно-шпионская группа с облегчением покинула дом грешника. Мин задвинул на место засов, отдал связку отмычек оборотню. Двинулись прочь — в воздухе уже чувствовалась утренняя сырость и прохлада. Лоуд, убравшая демаскирующую белизну и сияние нимба, приняла женско-сельский вид и шагала, помахивая пустыми бутылками.

— Одно радует — не зря мучились у одра грешника-вонючки. Вынырнули нужные имена, а. Леди?