Лондон в огне

— Мой отец не в себе. Мыслями он витает далеко, и порой ноги несут его неведомо куда. На прошлой неделе батюшка забрел в Эльзас, там он упал и повредил ногу. Уизердины подобрали его и сообщили о случившемся мне.

— И что с того? Я вас спрашивал не об этом, Марвуд.

Я бы отдал все, что мне принадлежит, только бы узнать, что именно Сэм уже рассказал Чиффинчу. Ни в коем случае нельзя попадаться на вранье.

— По словам отца, в Эльзасе он встретил Томаса Ловетта и тот столкнул его в канаву.

— И вам не пришло в голову доложить об этом мне? — спросил Чиффинч.

— Рассказам батюшки нельзя доверять, сэр. Но я попросил госпожу Уизердин расспросить о Ловетте в Эльзасе. Оказалось, что ее муж видел похожего мужчину в таверне «Чаша крови». Несколько дней он под фамилией Колдридж снимал комнату поблизости. Однако этот человек покинул Эльзас в тот же самый день, когда туда забрел мой отец.

— От Эльзаса рукой подать до Брайдуэлла, — заметил Чиффинч.

— Да, сэр. Совсем рядом в реке Флит нашли тело Снейда.

— Еще один бывший соратник Ловетта. — Чиффинч толкнул меня в грудь, заставив попятиться. — Уму непостижимо! В голове не укладывается, что вы не сочли нужным рассказать все это мне.

— Я рассудил, что сейчас от этих сведений мало толку, сэр, ведь Ловетт уже ушел. Кроме того…

Чиффинч еще раз сильно ткнул меня в грудь:

— Ну что еще?

— Я боялся за отца, — выпалил я. — Беспокоился, что вы будете его допрашивать и, узнав о встрече батюшки с Ловеттом, сразу подумаете худшее и решите, что они в сговоре. Отца бы это погубило.

— Ах вот оно что, — тихо произнес Чиффинч. — Наконец-то мы подобрались к истине.

Он привел меня обратно в свой кабинет. По пути Чиффинч не произнес ни слова. Этому человеку была хорошо известна сила молчания. Только закрыв за нами дверь и сев за стол, Чиффинч прервал затянувшуюся паузу:

— В одном вам повезло, Марвуд. Уизердин поведал мне то же самое — во всяком случае, основные моменты совпали.

— Сэр, Уизердин ни в чем не виноват, — произнес я. — Он не нарушал законов и не злоумышлял против короля. Прошу вас, отпустите его. Накажите меня, но пощадите этого человека.

Чиффинч бросил на меня быстрый взгляд и тут же отвернулся:

— Не выношу людей, жертвующих собой ради других. Сначала расскажите, что еще вы разузнали. Вы встречались с госпожой Олдерли?

— Да, сэр. Мы говорили об убийстве сэра Дензила Кроутона на Примроуз-хилле и о необычном поведении мастифа.

Чиффинч кивнул:

— Пес не тронул убийцу.

— А еще рядом с телом нашли серый плащ. Я забрал его с собой. Сейчас он у меня дома.

— Зачем?

— Этот плащ принадлежит мне.

— Черт возьми! — воскликнул Чиффинч. — Ваш плащ? Будете продолжать в том же духе — у меня от вас ум за разум зайдет. Не может этого быть. Или вы тоже побывали на этом холме? Объяснитесь.

Я набрал полную грудь воздуха:

— Иногда у меня самого мутится разум, сэр. Я не видел этот плащ больше месяца. Есть только одно объяснение, в которое укладываются все факты: и поведение собаки, и обнаруженный плащ. На Примроуз-хилле побывала Кэтрин Ловетт.

И вот наконец я рассказал Чиффинчу все, начиная с той ночи, когда горел собор Святого Павла, а женщина-мальчик укусила меня за руку, и заканчивая неизвестным, который в кофейне выдал себя за Хэксби. Единственное, о чем я умолчал, — об огненной печи Господней. Мой отец и без того оказался вовлечен в это дело больше, чем нужно. Не хотелось усугублять его положение.

Был только один способ объяснить хотя бы часть произошедшего. Джейн, служанка, работавшая во дворе «Трех петухов», — это Кэтрин Ловетт. И если человек, забравший ее из кофейни, не Хэксби, кто еще мог за ней прийти, кроме Томаса Ловетта?

Глава 43

Чиффинч распорядился, чтобы Сэма Уизердина отпустили в понедельник вечером. Я довез его до Флит-стрит в экипаже и высадил на границе с Эльзасом. Прежде чем мы попрощались, я отдал ему золотую монету, которой Эдвард Олдерли пытался подкупить меня в воскресенье. Но соверен был лишь малой компенсацией за то, что я втянул Сэма в свои дела.

До среды никаких новостей не было. Утром я отправился в Скотленд-Ярд и выполнял работу для «Газетт», в полдень ушел обедать — теперь мне выдали билет, благодаря которому я мог трапезничать в Уайтхолле в столовой для секретарей и прислуги высшего ранга.

Выйдя из кабинета Уильямсона, я стал спускаться по лестнице, и тут из передней, у входа в которую дежурили солдаты, вышел мужчина. На нем не было ни формы, ни ливреи, однако я сразу узнал его по осанке и изрытому оспинами лицу. Передо мной был тот самый слуга, который провожал меня в покои госпожи Олдерли в доме в Колыбельном переулке.

— Господин Марвуд? Следуйте за мной.

Я не стал задавать вопросов. Нас могли услышать солдаты и несколько служащих в коридоре. Вслед за слугой я покинул здание. Мы прошли через двор и оказались на другой стороне, возле домов, построенных неподалеку от Конногвардейского двора. Раньше мне не приходилось бывать в этой части дворца. Похоже, сюда вообще редко кто заглядывал.