Лондонские хроники

Мои кузены громко смеялись и толкали друг друга, потому что они так же хорошо, как и я, знали, что этот поцелуй никогда не произойдет. Не было еще ни одного вечера, чтобы я не оказывалась последней, кто все еще сидел, в то время как остальные уже лежали на полу без сознания. И неважно, фабричный рабочий это, или матрос в два раза шире меня, или просто зазнавшийся мужчина. Для меня алкоголь был водой.

И, если он платил, меня все устраивало. Ведь, в конце концов, я не носила с собой деньги.

3

Мистер Фрейзер дал мне два красных яблока за письмо, которое я должна была отнести в Сити. Он был странным чудаком, который не особо задумывался об оплате почтовых услуг в городе. И я обрадовалась хрустящей сладости, которая присоединилась к печенью в моем желудке.

Остатки я скормила Мистеру Баттонсу, который в благодарность подтолкнул меня мягким носом, а потом позволил почесать себя.

– Вам нужно в город, мисс Хэммильтон? – спросил меня извозчик, пока его лошадь дергала мою сумку в поисках еще одного яблока.

Я одарила его широкой улыбкой.

– Если вы будете так любезны взять меня с собой, мистер Доннаван, то с удовольствием, – сказала я, и он скользнул по козлам повозки чуть в сторону, так что я могла бы запросто сесть рядом с ним.

Я никогда не сидела в самой повозке, потому что не была пассажиром и не хотела им быть. С большим удовольствием я оплатила поездку в ближайший район Лондона с придуманной легендой о пиратах-вампирах и проклятой королеве призраков, которой мистер Доннаван мог вечером удивить своих детей.

Он высадил меня на какой-то улице, когда принимал пассажиров, и я пошла пешком к адресу на конверте, который дал мне мистер Фрейзер, вручила его странному человеку с кривым носом, а затем отправилась в Вест-Энд, где стоял один великолепный дом за другим. Джейн открыла, когда я постучала в дверь служебного входа, удивленно распахнула глаза и заключила меня в свои объятия.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она меня с сияющими глазами, внимательно огляделась, чтобы никто нас не заметил, а затем впустила меня в большую кухню, выложенную плиткой с синими узорами.

– Сегодня после обеда у меня нет дел, и я подумала заглянуть к тебе, – рассказала я, на что она недоверчиво приподняла брови.

– Ты, наверное, хочешь сказать, что голодна, и подумала, что сможешь незаметно стащить что-то отсюда, – объяснила она мой невинный взгляд и тем самым заставила меня рассмеяться.

– Ни за что! – воскликнула я, и Джейн закрыла мне рукой рот. Она слишком хорошо меня знала. И все же была неправа в своем утверждении.

С тех пор как она начала работать служанкой в доме Брайтов, я почти не видела ее. Она спала здесь, в доме, в комнате для прислуги, у нее была собственная кровать и чистая одежда. Ей больше не нужно было заставлять себя ложиться в постель со мной, сестрой Лаурой и ее детьми.

Я скучала по ней. Потому что она была не только моей кузиной, но и подругой. Никто больше не заставлял меня расчесывать волосы по утрам, регулярно есть и меньше ругаться. Без нее все было по-другому, и моя свобода с тех пор постоянно ощущалась как распущенность.

– Кого ты привела в дом? – едко спросила пожилая женщина, которая стояла у стола и месила тесто. Ее мрачный взгляд, казалось, буквально пронизывал меня, а ее напряженная поза недвусмысленно показывала, что мне здесь не рады. – Сколько еще раз мне говорить тебе, что детям из трущоб здесь делать нечего, Джейн. Здесь не благотворительный фонд, – проворчала она, вызывающе задирая рукава своей блузки. При этом она случайно испачкала руки в муке, и мне пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.

– Не волнуйтесь, миссис Робертс. Это моя кузина Элиза, – представила она меня, и я сделала неуклюжий реверанс, смотря на который даже Джейн не смогла сдержать усмешку.

Выражение лица кухарки стало заметно мягче, и на ее узких губах появилось даже что-то вроде полуулыбки.

– Ах, Элиза. Кузина, о которой ты говоришь день и ночь? – упрекнула она Джейн, погрозив пальцем. Однако та лишь рьяно кивнула, улыбаясь как сама невинность.

Миссис Робертс на это только фыркнула и вернулась к своему тесту.

Джейн, хихикая, потянула меня в дальний угол кухни, где мы сели на угловую скамью. На столе стояла полупустая кастрюля с супом, из которой она налила нам две миски и заставила меня рассказать о моем дне, смеялась над Шоном, вместе со мной беспокоилась о Мойре и ругала меня за то, что я делюсь своей выпечкой с братьями.

– Они зарабатывают деньги, Лиз. Если бы не тратили их на выпивку, им хватало бы и на то, чтобы время от времени покупать себе что-нибудь поесть, – посетовала она, энергично помешивая ложкой в своем супе.

– Ты неправильно на это смотришь, Джейн, – закатив глаза, ответила я и слегка толкнула ее плечом. – Если днем я принесу им что-нибудь поесть, то вечером они купят мне больше выпивки.

– Это не лучше, – проворчала она, но я смогла уловить спрятанную улыбку в уголках ее губ. Она никогда не скрывала, как относилась к моему увлечению алкоголем, и все же слишком любила меня, чтобы запрещать мне делать то, что нравится.