Лондонские оборотни

Все они, включая и Корделию, как догадывался Лидиард, еще прислушивались, не идет ли еще кто-нибудь. Но никто не приближался. Спальня сэра Эдварда была слишком далеко, и если падение револьвера вообще потревожило его сон, он, вероятно, решил, что этот шум ничего особенного не означает. В доме раздавалось слишком много звуков, слишком много причин, прийти к заключению, отдаленный стук не означает совершенно ничего особенного, чтобы обращать на него внимание его хозяина.

Лидиард знал, что Калан не может испугаться всего лишь огнестрельного оружия. Дэвиду хотелось, чтобы было по-другому. Калан может знать, что его невозможно убить, но, если он нападет, может убить кого-то другого.

— Оставайся там, где стоишь, Калан! — приказал Амалакс, который, должно быть, пришел к какому-то заключению. Затем снова заговорил с Корделией, и интонация его была такой вежливой, на какую он только был способен.

— Нас слишком много для того, чтобы вы смогли всех перестрелять, миледи, — заявил он довольно тихо — Даже при том количестве пуль, какое у вас имеется, и вы не промахнетесь и не попадете в вашего друга. Мы хотим только уйти отсюда. Мы спустимся вниз, очень осторожно. Когда дойдем до двери, но не раньше, я освобожу мистера Лидиарда.

Дэвиду вовсе не надо было читать мысли врага, чтобы понять, его обещание ложь. Но все же в глубине души он надеялся, ради нее самой, Корделия в это поверит.

Но Калан не шевельнулся в ответ на все приказания Амалакса, и теперь, с большим опозданием, с верхнего этажа до них донесся звук, который известил их, что один из слуг, должно быть, теперь встал и бродит по дому.

— Пошли, Джек, — живо скомандовал толстяк. — Мы все должны исчезнуть, ни один не должен оставаться!

Однако вместо того, чтобы следовать собственному совету, Амалакс задержался. Он продолжал крепко держать Лидиарда, точно щит. Низкорослый человек взял свечу, которая освещала путь вторгшимся в дом людям, так что завеса тени быстро спустилась на тех, кто оставался в коридоре.

Лидиард скорее почувствовал, чем увидел, как Калан рванул веревку у себя на поясе, но света было достаточно, чтобы увидеть, как полетела прочь его рубаха, когда он заработал руками, Лидиард крикнул:

— Нет! — обращаясь столько же к Амалаксу, сколько и к вервольфу.

Но Корделия, должно быть, выстрелила в тот самый момент, когда оборотень двинулся в ее сторону, и прицел ее оказался точным.

Выстрел застиг Калана, пока он находился еще в человеческом обличии, но в наступающей темноте Лидиард разглядел, что превращение уже началось, и его прервала только пуля, которая опрокинула оборотня на спину. Из-за силы отдачи у Корделии вырвался крик боли, но она ждала этого, и не потеряла равновесия. Она снова прицелилась и охватила правое запястье левой рукой, чтобы рука не дрогнула.

Калан, корчащийся в тени, сделался бесформенным, кровь хлынула из него.

Он взвыл, и от этого ужасающего воя исчезло последнее сомнение, какое еще испытывал Лидиард, относительно реального существования лондонских вервольфов, которые оказались именно тем, чем их считали. Это был рев скорее демона, чем животного, и Калан теперь превратился в громадное четвероногое существо, чудовищное и взбешенное.

Раненый волк-оборотнь снова бросился вперед, и Лидрард увидел живые зеленые глаза, в которых отражался и усиливался умирающий свет.

Корделия еще раз выстрелила.

Трудно было сказать, куда именно ударила пуля, но она действительно ударила, и, хотя теперь площадка лестницы наполнилась тенями, но света было довольно, чтобы разглядеть, как окровавленная, покрытая мехом яростная масса, которая только что была Каланом, все еще находилась в состоянии изменения, как его человеческое тело покрывается грубой волчьей шкурой.

Что же станет с этими пулями ? — Лидиард поймал себя на том, что невольно задает себе такой вопрос. Исчезнут они или останутся у него в теле? И как насчет такого количества крови, которое он потерял ?

Эти выстрелы убили бы любого обыкновенного человека или любого обычного волка, и действие, которое они оказали на Калана, никак нельзя назвать незначительным. Его плоть была только плотью, какими бы возможностями перевоплощения она не обладала. Все выглядело так, как будто ужасные раны и скорость превращения объединились в странный взрыв внутри его существа, из-за этого кровь хлынула во всех направлениях, а измученная масса плоти и меха осталась лежать, так и не закончив изменение облика.

Теперь дом наполнился звуками, так как раскатившееся от выстрелов эхо заставило остальных его обитателей быстро покинуть постели.

— Бежим! — отчаянно взвыл Амалакс, стремясь, чтобы ему подчинились. — Спасайте свою жизнь!