Лондонские поля

Знаменательный, блин, момент, подумал он. Надо бы мне посмаковать это как следует. Какая у нее забавная манера — все замедлять. Она не плюхается на стул, как некоторые. Раз… раз… раз… Позволяет рассмотреть себя со всех сторон. И почему это другие телки не делают так же? Ведь это же для мужика чертовски важно. Посмотри-ка на ее волосы. Красивая стрижка. Бог ты мой, да их, должно быть стригли за прядью прядь. Это тебе не десять минут под сенокосилкой какой-нибудь мадам Побыстрее! Чтоб я сдох, если она не ходит на Бонд-стрит или куда-нибудь еще… и Киту мельком представилась галерея роскошных зеркал, бархатные портьеры; он услышал цоканье каблучков, увидел обтянутые чулками лодыжки. Самая смешная штука, по-настоящему смешная, состоит вот в чем: очень скоро, буквально на днях (да ладно, пускай даже с ее скоростью), вот эта самая дама будет посиживать вон там, на кушетке возле ТВ, у меня на коленях, и, хорошенько оттраханная, смотреть дартсовый репортаж.

— Я только что смотрела игру в дартс, — сказала Николь. — По телевизору. И, Кит, хочу у тебя кое о чем спросить. Почему все игроки пьют лагер? Только лагер, и ничего другого?

— Разумный вопрос. Об этом стоит потолковать. Ну, в общем, дело обстоит так. Классный игрок переезжает то туда, то сюда. Из одного паба в другой. Вот. А пиво может быть разным. Есть местные сорта, каких больше нигде и не встретишь. Пара пинт — и ты уже здорово окосел. А вот лагер…

— Да?

— Лагер — он, это, бочковой. Его только в бочках поставляют. Стандарт. Он везде одинаков, и ты знаешь, с чем имеешь дело. Вот. А игрок должен пить. Должен. Чтобы расслабить руку, которой бросает дротик. Это как бы часть нашего спорта. Но надо знать меру. Ну, знаешь, это ты типа как устанавливаешь себе предел. Типа десяти пинт. Которые растягиваешь на весь вечер.

— Понятно.

— Бочковое. Ты знаешь, с чем имеешь дело.

Казалось, роль лагера в жизни классного дартиста в качестве предмета беседы была почти исчерпана. Но тут зазвонил телефон. Николь взглянула на часы и сказала:

— Погоди-ка минутку, Кит. Мне надо, чтобы было тихо… Гай? Подождите. Это не я. Это запись. Простите, но я — я не доверяю себе, не могу себе позволить говорить с вами напрямую. Не доверяю своей выдержке. Понимаете… Дорогой Гай, спасибо вам за все те чувства, что вы во мне пробудили. Чудесно было…

Запись? — подумал Кит. Чувствовал он себя не совсем в своей тарелке. Помимо всего прочего, он пытался подавить приступ кашля, зажимая рот ладонью, а над нею пучились его водянистые глаза. Так, все продолжается. Нет, мне совсем не по нраву эти ее словечки насчет Лоуренса, насчет того, что теперь она взглянет на него иными глазами. Что за облом, блин, думал он с грустью, недоумением и даже с гневом. Да бог ты мой, вполне могу сорваться отсюда и заняться делом. Начхать мне на нее.

— …насколько окончательно и бесповоротно это мое решение. Если только вам доведется узнать что-нибудь о моей подруге и Малыше — тогда, может быть, пришлете весточку? Я вас никогда не забуду. И вы тоже — вспоминайте меня. Хоть изредка… Прощайте.

Николь обернулась к Киту, медленно целуя воздетый кверху указательный палец.

Он крепился, сохраняя молчание, пока она не положила трубку. Затем разразился долгим, изнурительным приступом кашля. Когда его взгляд прояснился, Николь стояла прямо перед ним с открытым и выжидательным выражением лица.

С трудом подбирая слова, Кит выдавил:

— Досадно. Не выгорело, значит?

Он снова раскашлялся, но уже менее основательно, а затем добавил:

— Все кончено, так это понимать?

— По правде сказать, Кит, ничего еще по-настоящему не начиналось. Видишь ли, воображаемое застит ему действительность. Гай романтик, Кит.

— Да? Точно, наряжается он нелепо. Он, это, сказал мне, что кого-то там для тебя «выслеживает».

— Ах, это, — сказала она скучающим тоном. — Это, видишь ли, просто кое-какая лажа — я выдумала ее, чтобы выцепить у него деньги. И деньги будут.

Эта пташка, подумал Кит, умолкнув на минутку, эта пташка… да она же просто потрясный сюрприз! Она же, блин, просто чудо, черт ее побери! И где только она была всю мою жизнь?

— Деньги для тебя, Кит. С какой стати все должно принадлежать одному ему?

— Кайф. Икорка, — сказал Кит. — И — э-э — когда?

— По-моему, ты можешь себе позволить немного терпения. Проделать все это мне надо с моей собственной скоростью. Да нет, это займет совсем немного времени. А денег действительно целая куча.

— Белуга. Я тащусь… — сказал Кит. Он боком кивнул в сторону телефона, и в голосе его зазвучало восхищение. — А ты, я вижу, самая настоящая актриса, а, Ник?

— Николь. Кстати, Кит, это действительно так. Иди сюда, сядь рядом. Хочу тебе кое-что показать.