Longway

Marta Lek Longway

1

Резкий стиск зубов и крик, отрывистый из-за закрытого рта перерастает в летящий визг, после его открытия. Детская площадка наполнялась своей атмосферой, шумной и непонятной для взрослых, а для детей пожалуй это самое лучшее что они могли встретить в жизни на тот момент за исключением сладкого и невероятного для них путешествия, хотя о чем я ,им не трудно с помощью своей фантазии превратить любую поверхность земли даже ровную в десятки или даже тысячи миров, которые для других непостижимы, которые даже если очень захочется трудно распознать, у них либо нет границ либо их несметное количество в одном месте, возможно иногда и не только месте, а просто единой точке. Что уж говорить о детской площадке, где их создать было еще легче. Вспоминая себя в этом возрасте, ты конечно же найдешь этому объяснение, но уже во взрослой жизни, ты и не подумаешь, что такое вообще было.

Как там обычно было? "Какой ужас… " – с выражением лица очень кислым и угрюмый. Кстати так не у всех конечно же, за исключением нашего мистера Уизли, который не понятно зачем, принял решение ещё в далеком тысяча девятьсот восемьдесят первом ходить на детские площадки, почитать или просто посидеть, тогда он был ещё молодой по меркам того времени, всего тридцать три года.

А почему это было странным? – скажите вы, да потому что детей он не любил вовсе и нет, не так как другие старики порой, а иначе, по-своему. Его истории никто не знал, из за чего так вышло, каким он был. Знали точно одно, что появился внезапно, как снег на голову, будто бы жил здесь вечность. Доверять начали ему все и разом, но в большинстве он будто бы отталкивал всех, хоть и был, жизнерадостный и немного счастливый, тоже по своему. Помните таких людей, которые вроде бы переезжают из другого города, так вот это был один из них. Мне на тот момент было всего 4 года, когда я узнал эту личность, а как мы познакомились я расскажу немного позже, чуть чуть при других обстоятельствах. Ну а сейчас продолжу ещё каплю рассказа о нем. Ростом особо он не выражался, наверное где то сто семьдесят пять, если считать от моего маленького роста, на тот момент, белокурые волосы и его уже будто бы постаревшие глаза. К слову гораздо приятнее было осознавать, что добр был он только ко мне, чем наблюдать его звонкое молчание к другим.

Лишь несколько привычных ему жестов отображали, что он вовсе не зол, при любом общении. По крайней мере так казалось мне как ребенку. Взрослые уже считали за агрессию, то, что всегда считалось добром.

Никто не замечает того, как звереют люди от своих собственных догадок, молчаливых заключений и собственно не правильно понятых слов, которые и приводят к первым двум исходам событий. Знали бы вы, каким гладким, ещё не отесанным и злым является сердце и душа маленького человека. Нет, не ребенка, а лишь маленького человека, не по статусу, не по глупым размышлениям, а по его истинному достоинству – он мал. Такими маленькими людьми становятся все, кто понижают свое достоинство и честь поступками. Да, именно поступки уменьшают человека, пока не сотрут его в крошку, но сейчас не об этом. Сейчас о том, как быстро сделались все люди мелкими, вокруг этого человека, из-за своих поступков. Они не умели главного в своей жизни, уметь ценить, уметь понимать и уметь помочь. Ведь никто и на секунду не задумывался, почему этот человек тридцати трех лет стал таким, все думали, что он таким и был. Таким образом чудовищно ошибались, находили не существующее в его душе. Нет ничего хуже чем люди, которые лезут мыслями в душу, они будто бы выбирают жертву и по итогу душу слабого съедает новая правда, а душа сильного покоится в хрустале невинности лет, какой и была. Так вот, этому самому человеку пришлось заковать свою душу цепями и хрусталем, чтобы никто не смог приписать ей новую сущность. Помни мой читатель, что только я мог с ним говорить и был я маленьким, не по сущности и достоинству, а по росту и возрасту. Как понимать такое отношение другим? А точнее моим родителям, можешь даже не задумываться, ведь у меня была, лишь моя любимая бабушка с которой так тепло мне пришлось расстаться пожалуй на вечно, но не будем забегать вперёд. И ведь это она подтолкнула к написанию этого мной. И да моя старшая сестра Полианна, вечно пытавшаяся меня огородить от общения с незнакомцами, ведь я пытался общаться со всеми, мне был неважен пол и возраст человека, для меня все кто бы кем ни был – были друзьями. Да, так громко мне приходилось разбрасываться статусами, абсолютно для каждого мне знакомого человека.