Лопатка

- Примечательная судьба! Он же на Лопатке был первый, электроразведку проводил. Потом быстро пошёл в гору, защитился оба раза блестяще, его уже из Ленинграда прочили в министерство - но тут министерство их упразднили. В последние годы мучился со своим институтом без финансирования, пытался зарабатывать коммерческими проектами, но ты представляешь, как это тяжело. Геофизический институт - не казино. У меня, да и у тебя, в прежние времена были с ним разногласия. Но я видел, как он бьётся, и искренне хотел помочь, забыв все нелады. Сейчас он снова на Лопатке и, ты знаешь, доволен. Типичная ситуация. У нас люди, как правило, довольны. По собственному желанию мало кто уходит.

Юрий Павлович помолчал и добавил:

- Впрочем, и увольняем редко.

Сегедин изредка взглядывал на лицо однокашника, изборождённое благородными морщинами, но свежее. Не то, что его собственная туберкулёзная, лагерная рожа. Подумал Степан Ильич, что Алданов, как и брат Фёдор, исключительно цепок на людей. Ни один поворот в биографиях его многочисленных знакомых не выветривается из его памяти. Но только Фёдору люди нужны, чтобы в душевном разговоре помянуть добрым словом, а Юрию Павловичу - чтобы использовать их в бизнесе. Вот Малкин - это, возможно, колесо алдановского Мерседеса. Кем ему, Сегедину, предлагают стать? Запонкой на алдановской рубашке? Вряд ли. Запонка ему нужна подороже. Разве что пуговицей.

Юрий Павлович продолжал:

- Моё предложение таково. Я делаю звонок Малкину - если хочешь, прямо сейчас. Он находит тебе соответствующую твоему опыту и знаниям должность. Будь уверен, не обидит. Звонить? - Алданов уже достал из кармана рубашки удивительно маленький и плоский мобильный телефон.

- Там сейчас ночь, ты забываешь, Юра.

Юра снисходительно улыбнулся.

- Это ты забываешь, Степан. Забываешь, как мы с тобой работали. Если делаешь бизнес на Дальнем Востоке - о времени суток забудь. Когда надо, они нам звонят ночью. Когда надо, мы им.

Не очень поверилось Степану Ильичу, чтобы Малкин вдруг стал со своей Лопатки будить Юрия Павловича ночными звонками...

- Не звони, Юрий Палыч. Надо обдумать.

- Понимаю тебя. Подумай, пожалуйста, и - завтра сможешь мне что-то сказать? Отлично. Вот моя карточка, а вот - Алданов золотым пером красиво и быстро набросал на обратной стороне визитной карточки несколько цифр - номер моего мобильного телефона. Звони в любое время, даже если ответ будет отрицательный. Договорились?

Алданов подвёз братьев до дома приятеля Фёдора в Прибрежном проезде.

- Мне по пути, я сейчас на даче живу. Водителя отпускаю на выходные, люблю сам за рулём посидеть.

Когда красные огоньки алдановской машины скрылись за поворотом, Фёдор Ильич заметил:

- Мерс серии Е, наверняка ручной сборки и по индивидуальному заказу. Ты обратил внимание на толщину дверец? Броня. Не бедно живёт человек.

Перед сном решили попить чаю. Степан всё молчал. Потом, наконец, заговорил, глядя в стол:

- Помнишь, вы с ним о всякой чепухе болтали, и он стал объяснять, что времена нынче пошли другие и утюг на пузо ставит только шпана и шпане? А у серьёзных людей всё интеллигентно. Вы меня не поняли? На другой день двое в подъезде, очередь в корпус, контрольный в затылок. Я ещё подумал: к чему это он? Палыч зря никогда не базарил... Потом-то, когда он о моём деле заговорил, я понял: это он меня предупреждал. Если не отступлюсь, то и меня встретят в подъезде. И автомат у тела оставят. Автомат нынче не дороже штуки баксов, я узнавал.

- Думаешь, он пойдёт на это?

- Пойдёт. Если я заговорю, серьёзные неприятности ему, конечно, грозить не будут. Дело давнее. Но он, гад, - рука Степана Ильича судорожно стиснула чайную ложку, - он, гад, в швейцарском посольстве свой человек. Дипломатических приёмов завсегдатай. Ему статьи в Московском комсомольце не нужны. Эта сука слов на ветер не бросит.

Фёдор посоветовал лёгким тоном:

- Брось, Степаха. Не бери в голову.

- Брось? Это ты мне говоришь? А тебя в жопу всей камерой трахали? С-сынок...

Фёдор не ответил, только подбородок почесал. Ему, правда, такого пережить не привелось. Однажды, ещё на флоте служил, подступились любители из годков. Он их легонько приласкал: обошлось без переломов, но фингалы у охотников до мужского тела остались знатные. Потом всё стало по-хорошему, с одним из этих сладострастников он даже бражку пил на камбузе, как с другом.

А Степан продолжал, дрожа от злобы:

- На следствии всё параши подгонял: про него и про их мафию чтоб ни звука - иначе, дескать, мне самому групповуху прилепят. Я и взял всё на себя, дур-рак. Упереться бы мне - получил бы лишнюю пятёрку в зубы. Амнистия, один хрен, всех сактировала. Зато и этот, и зам. министра из дырявой кружечки попили бы. Думаешь, он не знал, как я на зоне живу? Мог помочь за то, что я их всех отмазал? Через министерство, через ГУИТУ... Как же, жди... Ох, жалею, что я их тогда не пустил под трамвай.