Лора

Вообще отряд состоял из 40-50 человек и мы обычно останавливались у местных жителей на несколько дней, пока нас не перебрасывали на другой участок. Женщин в отряде до сих пор не было, и появление девушки было очевидным значимым событием. Вечером в небольшом кафе у автобусной остановки собирались все свободные от службы бойцы и пили все, что только там было. Я не пил, как-то сразу объявив, что как мусульманин делать этого не собираюсь. Пришлось выдержать несколько косых взглядов и сомнительных реплик, в основном на французском, потом всем стало это безразлично. Тем более, что изредка сами вояки прибегали к моей помощи для снятия последствий тяжелых выпивок. Сразу после мединститута я работал на скорой и дежурил в токсикологическом центре. Откачивал передозы, суициды, отравления бытовой химией и конечно, алкогольные интоксикации. Курт, высокий конопатый немец из Гамбурга первым оценил мои возможности по возвращению к жизни после перепоя и если не дружба (там вообще не дружили в нашем, русском понимании этого слова) то уважение и доверие ко мне поднялись на новый уровень. Курт первым назвал меня «супердок», никто не возражал. И я тоже.

Я обычно занимал свой «безалкогольный» столик, заказывал салат, мясо, кофе и читал, вернее старался читать местные газеты. Через пень-колоду удавалось понять общий смысл благодаря поверхностным знаниям в чешском и сербском. Лора вошла в кафе когда уже стемнело. Она очевидно немного растерялась, остановившись на пороге, так как громкая музыка, сигаретный дым, хохот мужчин, стук биллиардных шаров могли дезориентировать кого угодно. Я приподнялся и кивком пригласил за столик, для убедительности отодвинув стул напротив. Лора спокойно подошла и села напротив. И понял, что все три месяца я ждал не отпуска, а ее.

Мы представились и попытались определить язык общения. Лора Балацки оказалась полькой с вполне приличным английским. Этот первый вечер был самым удивительным в моей несколько хаотичной до того дня жизни, сразу обозначив ее цель и содержание.

Безумие этой самой по себе нелепой войны, жестокость окружающих меня людей, тяготы полупоходной жизни вдруг обрели какую-то наполненность и осмысленность. Почти каждую ночь перед сном я пытался понять, что я делаю здесь, и чем это все для меня закончится. Иногда герой боевика, оказавшись между жизнью и смертью, где-нибудь в западне, в безвыходной ситуации пытается вспомнить и понять, с чего все это началось и треть фильма как раз показывает его злоключения, шаг за шагом, глупость за глупостью.

Примерно так же и я в последние несколько месяцев совершал один нелепый проступок за другим. Безобразная ссора с женой, потеря квартиры, уход из перспективной аспирантуры, какие-то дурацкие подработки, общение с поврежденным (побитыми и подраненными) бандитами из тех самых славных 90-х требовали некоего решения, разрыва это адова круга несуразности. Я вдруг решил сыграть в старика Хэмингуэя и отправиться туда, где место для «настоящего» мужчины. Сначала я оказался в Белграде, как и все русские добровольцы. Жил в каком-то клоповнике две недели, потом узнал, что хорваты платят стабильно и валютой, в отличие от сербов. И раза в три-четыре больше. В 92-м еще можно было добраться до Загреба без большого риска, зато потом все очень осложнилось. Врачей у них хватало, но уровень местной медицины был ну очень примитивным, особенно вне столиц. Специалистов-универсалов было вообще единицы. Московский мед.институт, нерусское имя, приличный английский и минимальные хирургические навыки решили дело. Как потом выяснилось, платили действительно прилично, но не всегда регулярно. Тем не менее, денег хватало на все мои скромные потребности. И удавалось что-то откладывать.

Понемногу я стал приходить в себя, все еще находясь в межеумочном состоянии ума и нервов. Мне полагалась хотя бы одна медсестра. Но все они были в базовом лагере километрах обычно в 60-80 от нас. Мы постоянно передвигались вдоль фронта, которого иногда и вовсе не было и рассчитывать приходилось на себя и крепких парней из отряда. Особенно при транспортировке раненных, переноске запасов медикаментов, перевязках и т.д.

Появление Лоры вначале меня обнадежило, я подумал, что в отряд прибыла медсестра, но она сразу объяснила, что она придана отряду как снайпер и в этом ее боевая задача. Вот это да! Девушка 22-24 лет с нежным овалом лица, веселыми изумрудными глазами и доброй улыбкой будет хладнокровно убивать? Я был почти потрясен. Мы проболтали на смеси польского и английского почти два часа. Потом Лора ушла, сославшись на усталость после дороги.