Лорд 2

Он сам устроился на сиденье стрелка, подождал, когда два члена экипажа вставят связки железных дротиков в предназначенные им места, после чего взялся за рычаги и колёсики. Удивительно, но при таком количестве подвижных металлических деталей, да ещё и не скрытых кожухами, шума от них во время движения было очень мало. Даже лязг во время выстрелов был негромкий, скорее мелодичный, а не неприятный. Всего стрелок выпустил пять дротиков.

– В яблочко! – радостно выкрикнул четвёртый боец расчёта – наблюдатель, стоящий на краю площадки с большой подзорной трубой. Эта с виду примитивная вещь оказалась очень сложным и мощным артефактом. Местные бинокли и рядом не стояли по качеству изображения, возможности приближения, наблюдению в яркий день и сумерки, в плохую погоду и так далее.

Я и сам увидел, что все пять дротиков попали точно в кусок крыла. При этом легли очень близко друг к другу.

«Ну, так, эльфы ж, – хмыкнул я про себя, и себе же поясняя причину такой меткости. – Ещё б им промахнуться».

В самом деле, боевая башня явно стала лучше, если так можно сказать, с расчётом из эльфов-полукровок. Полагаю, что сейчас изначальные пятьсот шагов, про которые говорилось в описании в Очаге перед созданием башни, существенно увеличились.

– Лорд, – крикнул мне стрелок, – могу точно сказать, что если бить по винтам, то я достану самолёт и с тысячи шагов в небе!

Ну вот, как я и подумал только что. Эльфийская зоркость и уникальный дар стрелков – лучших в мире – помог им и с башенной установкой.

– Молодцы, – похвалил я его.

Что ж, худо-бедно, но я получил возможность защититься от ударов с воздуха. Эта башня была самая доступная и быстровозводимая из тех, которые предоставлял Очаг. Имелись там и мощнее, и сложнее, и проще. Но те меня не устраивали либо по слабости ударной мощи, либо по цене и времени строительства. За мощную боевую башню с полусотней бойцов расчёта, которая способна одна защитить огромную территорию и дотягиваться до целей в небе на высоту до пяти тысяч шагов я мог построить не один объект, например, гнездо грифонов. А те не только могут уничтожать воздушные цели, но и атаковать наземные, проводить разведку, доставлять грузы и разведчиков за многие сотни километров.

В общем, всё упирается в ресурсы, собственно, как и везде, во всех Вселенных. А ещё хочется надеяться, что я сумею дожить до того момента, когда мне будет по карману подобная защита.

Поставив строиться ещё две башни, я вызвал к себе Струкова, уже вернувшегося из Лепеля, и вместе с ним отправился в Витебск. И нет, не громить немецкие аэродромы. Для этого у меня ещё нет сапёров. Трёх таких специалистов сейчас откармливал у себя Тишин, чтобы потом без проблем довести их до нашего лагеря. Через два-три дня они будут здесь. Я же это время потрачу с пользой. Тем более, мой оборотный амулет пока что работал.

Новое посещение города, накрытого чёрной аурой, от которой мне было не по себе, мало чем отличался от предыдущего. Только нас было более чем в два раза меньше – я да Павел. И казнили мы не всех подряд, а только важных лиц, до которых сумели дотянуться. В первую очередь это были два офицера тайной военной полиции, командующие группой, которая искала конкретно мой лагерь. Их повесили на заднем дворе комендатуры. На груди у каждого повесили табличку с надписями на русском и немецком языках, где было указано, что они казнены за убийство мирных граждан, в том числе женщин и детей. Потом мы наведались в дом нового бургомистра, который жил там же, где и первый. Вместе с ним в доме нашли двух немецких офицеров. Эта троица играла в карты, слушала музыку, льющуюся из трубы патефона, и пила красное вино.

«Не разделять же их, – со злой усмешкой про себя подумал я и ударил по ним массовым параличом. – На том свете доиграют партию».

Этих мы повесили на улице на ближайшем к дому фонарном столбе. Каждый из них обзавёлся листом бумаги, на котором я быстро написал, что покойники обвиняются в пособничестве в убийствах мирного населения и помощи военным преступникам. Следующими висельниками стали два офицера. Один командовал двумя взводами карателей. Второго нашли в тюрьме, куда пришли по предложению Струкова. Последнего немца я приговорил после того, как увидел его ауру. Она у него была настолько чёрная, что Марк Христов, подручный лепельского бургомистра, будь он жив, показался бы ангелом на фоне тюремщика. Таких разумных очень любят демоны, соблазняя их и обращая в своих приспешников. А после обращения ренегаты становятся такими тварями, что не со всяким паладин света или демонолог средней руки справится в одиночку. Всех заключённых мы выпустили, помогли выйти с центральных улиц и дали кому одежду, кому продукты. Всё это взяли у тюремщиков.

– Надеюсь, они спасутся, – тихо сказал Паша, смотря, как люди пропадают в темноте.

– И я, – кивнул я в ответ. – Мы сделали для них всё, что было в наших силах, Паш.

* * *