Лорд

Начерно план был такой: войти в Витебск под личинами немцев или под амулетами отвода внимания, зайти во все важные места, где обитают оккупанты, выбрать офицеров и всех важных лиц из оккупантов и тех, кто с ними сотрудничает, после чего развесить по улицам. А рядом с телами оставить таблички с надписями, которые объясняли бы, за что погибли эти люди. Хотя назвать таких чудовищ людьми язык не поворачивается даже у меня, не раз приносившего разумных в жертву.

С собой я взял шестерых варгов, оставив остальных охранять оба лагеря. Тишин, Прохор, Маша и Павел тоже пошли со мной, упросили меня не оставлять их дома. Захара в этот раз я решил не подключать к акции, так как тот мог подвести из-за отсутствия должной подготовки и мотивации. Было видно, что он ещё до сих пор исповедует принцип «своя рубашка ближе к телу». Даже не знаю, сумею ли я выбить из него и его родных такой взгляд на мир. Будь в их семействе молодёжь, то всё оказалось бы проще. Молодая горячая кровь — это отличное топливо для огня, в котором куётся боевой дух.

Шли по дороге от Лепеля на Полоцк, потом свернули на Витебск. Когда увидели грузовик с немцами, то я их остановил и допросил. Оказалось, что они из отряда, который выставляет посты и прочёсывает леса после нападения на поезд. Водитель и унтер остались в живых, пятеро простых солдат погибли от клыков варгов. Первые двое мне были нужны, чтобы довезти грузовик до Витебска. В сам город мы попали в одиннадцатом часу вечера. Машина была оставлена в ближайшем тёмном дворе, немцы убиты и оттащены варгами в какие-то густые заросли, где были забросаны опавшей листвой пополам с подмороженной землёй.

— Город, как мёртвый, — очень тихо сказал Павел. — Ни огонька в окнах, ни случайного прохожего.

— Комендантский час же, — так же тихо ответил ему Алексей. — С восьми вечера до пяти утра действует. Можно передвигаться только по спецпропускам. Перемещение без них, нарушение светомаскировки и шум караются вплоть до расстрела на месте.

«Точно, что мёртвый, — я невольно поёжился, чувствуя некротическую ауру, затянувшую городские улицы. Если судить на мой неискушённый взгляд, то за последние несколько месяцев в городе были насильственно лишены жизни десятки тысяч разумных. Пятьдесят? Семьдесят-восемьдесят? Сто тысяч?! Тут и погибшие в боях за город, и жертвы мародёров да бандитов, и убитые немцами. Пожалуй, число погибших и за сто тысяч переваливает. — Что бы демоны поимели этих фашистов. Здесь же до моего Источника и ста километров нет. Энергоканалы мира уже очищаются, скоро начнут питать окрестности маной, от неё соседние жгуты силы скинут корку. И тогда страшно представить, что будет с такими местами. Простое спонтанное поднятие мёртвых, нашествие призраков и чума мертвецов покажутся цветочками. И я почти ничего не смогу сделать».

В моём мире часто в местах с таким концентратом тёмной энергии появлялись Чёрные пустоши и пятна. Чтобы такого не случилось, места боёв или города после эпидемий очищались от такой энергии магами Тьмы и некромантами. Этих мастеров мало кто любил в силу их профессии, тем более, изучаемая магия накладывала отпечаток на их характеры, привычки, взаимоотношения с окружающими, вкусы и многое другое, из чего состоит разумный и социум, создаваемый и культивируемый ими.

Самое паршивое заключалось в том, что мне сейчас предстоит добавить ещё Тьмы в это место. А последствия от дела рук мага не одно и то же, если брать такие же поступки обычных людей. Я рискую заработать откат от местной энергетики не намного слабее, чем от того проклятия, однажды мной сотворённого не от большого ума. Тогда я не знал, к чему может привести ритуал. Сейчас примерно догадываюсь, но сознательно иду на риск, так как другого выхода не вижу. И очень хочется надеяться, что эта акция заставит гитлеровцев задуматься над содеянным ими и поумерить свои кровожадные аппетиты.

Тут от варгов, бегущих впереди, мне пришёл образ врагов.

— Впереди немецкий патруль, трое, — сообщил я товарищам и добавил. — Живыми возьмём.

Троица врагов сначала была вырублена массовой парализацией, потом обзавелась украшениями на шеях — амулетами подчинения. Такой амулет состоял из орихалковой бусинки на толстой, суровой нитке. Чтобы он заработал, требовалось смазать металл кровью будущего раба и чётко сказать определённую фразу — ключ для срабатывания чар. После этого жертва становилась безвольной марионеткой, которой мог отдавать приказы любой прохожий. Попав под мой контроль, они выложили всё, что знали. А интересовали меня в первую очередь здания немецких военных и административных органов, квартиры старших офицеров, казармы и всё в том же духе.