Лорд дракон (ЛП)

Стоя на арене позади внутреннего частокола, он позволил своему оруженосцу перешнуровать ему кольчугу, в то время как сам погрузился в беспокойные мысли. Уэллс пришел к нему в палатку, когда он облачался для поединка, удивив и его самого, и его окружение. Ни один из двух других мужчин, которым он хотел отомстить, не хотели разговаривать с ним. Исключая Гэмье де Мозеля, который заговорил лишь после того, как напал на него со спины. Проиграв схватку, он умолял о пощаде. Просьба оказалась отвлекающим манёвром — в это время мерзавец тянулся рукой к припрятанному кинжалу. Гэмье умер.

Но Уэллс открыто пришел в его палатку. Он бесцеремонно заявился к нему и имел наглость отчитать Грэя за желание отомстить. Он стоял там, дородный, черноволосый, преисполненный важности, и качал головой. Качал головой!

— Я знал, что вы лишь притворяетесь, что изменились, разыгрывая перед моим дядей благородного рыцаря. Этот фарс не делает вам чести, де Валенс. Месть невиновным людям не смоет с неё пятно позора.

Грэй натянул покрытую пластинами металла перчатку на правую руку и пошевелил пальцами. — Вы никогда не слышали о Божьем суде12? Бог — мой судья и мой свидетель, он видел, как я одержал победу над Уильямом Лоуренсом и вашим другом — Гэмье де Мозелем. — Грэй прекратил изучать перчатку и упёрся в Уэллса ледяным пристальным взглядом. — И, в конце концов, он рассказал мне правду. Перед смертью. Он сказал мне, что это вы обольстили жену барона Этьена. Опасаясь разоблачения, поскольку служанка застала вас с ней, вы попросту свалили вину на меня. Чтобы лживое дьявольское отродье, каковым вы и являетесь, избежало разоблачения. Когда-то я думал, что вы были моим другом, Уэллс. Я могу простить многое, но не предательство рыцаря, который назывался моим другом.

Вместо громогласных опровержений или вызывающего смеха он получил в ответ лишь недоуменный пристальный взгляд.

— Гэмье сказал, что я был любовником?

— Очень хорошо, Уэллс. Такое искреннее смущение. Вы преуспели бы даже при дворе халифа в Египте.

Уэллс нахмурился, смутившись. — Зачем ему выдумывать такую ложь? Он знал, что я не…

— Этот фарс бесполезен. Я не верю вам и потому убью вас.

Его раздражение достигло предела, когда он заметил, что его враг вовсе не слушает его. Уэллс даже не смотрел на него. Он ходил взад и вперёд по палатке Грэя с опущенной головой, потирая подбородок. Потом вдруг внезапно остановился, уставившись невидящим взглядом на сундук для одежды, и задумался.

— Он, должно быть, боялся за свою жизнь.

— Верно, — с пренебрежением отозвался Грэй. — И он не осмелился бы взять грех на душу, солгав перед смертью.

— Однако он осмелился.

— Что вы имеете в виду? — рявкнул Грэй.

— Он действительно умер с этим грехом на душе, поскольку я никогда не прикасался к жене барона. Мы все думали, что это были вы.

— Мы?

— Все в доме, — сказал Уэллс. — Я помню день, когда барон всё узнал. Гэмье и Уильям Лоуренс вышли из его комнаты, рассказав всё остальным рыцарям, и заставили нас поклясться хранить молчание.

— В то время я был на охоте.

— Да, но тогда зачем ему было лгать все эти годы, когда… — Уэллс внезапно взглянул на Грэя. — Милостивый Бог и Дева Мария, Гэмье и Уильям.

Грэй почувствовал себя не в своей тарелке. — Вы — один из тех, кто взял меня в плен. Вы — один из тех, кто обвинил меня и заточил на том судне.

— По требованию барона Этьена. Но…

— Да в чем дело, чёрт бы вас побрал?

— Я никогда не задумывался об этом, но барон Этьен до того момента, пока Гэмье и Уильям не перекинулись с ним парой слов наедине, и не подозревал жену в измене. И это Гэмье предложил похитить вас и вывезти за границу. Он всегда ревновал к вам. О его ревности шушукались во всём владении. — Уэллс приблизился к Грэю и понизил голос. — И если он сказал вам такую ложь после всех этих лет, тогда я допускаю, что он лгал всё время.

Грэй отвернулся от Уэллса и начал надевать другую латную рукавицу. — Я и не знал, что вы так меня боитесь.

— Боюсь?

— А зачем ещё вам выдумывать такую небылицу?

Глаза Уэллса расширились, он побагровел. — Вы обвиняете меня во лжи?

— Не сомневаюсь, что вы слышали о том, какой конец постиг малодушного Гэмье.

— Я, к вашему сведению, не лжец!

— Ха!

— Вы слишком долго жили среди язычников, де Валенс. Рабство, должно быть, ослабило ваши мозги, иначе бы вы помнили одну маленькую деталь.

— Какую же?

— Именно в те несколько недель, когда супруга барона, как предполагалось, сбилась с пути истинного, я оправлялся от раны в паху, которую получил, упражняясь с новыми оруженосцами. Я удивлён, что вы не помните, поскольку именно вы помогали заносить меня в замок. Вы видели рану, так скажите мне, мог ли я в таком состоянии разделить ложе с женой барона?

Грэй лишь покачал головой, его мысли были в полном беспорядке.

— Я прошу прощения, де Валенс, хотя и не обвиню вас, если вы откажете мне в этом. Я был вашим другом, но так и не пришёл к вам и не выслушал вашу точку зрения. Я должен был сделать это, поэтому заслуживаю любого наказания, какое Бог предопределил для меня.

В ответ Грэй смог только пробормотать: