Лорд дракон (ЛП)

— Я ждала, чтобы приготовить постель, госпожа.

Джулиана поднялась с кровати и подошла к холодному оконному проёму. Она была совсем сбита с толку, что совершенно на неё не похоже. Всем было известно, насколько она решительна. Она всегда знала, как надо поступать, никогда не сомневалась в принятых решениях, без колебаний отдавала распоряжения. Однако всё это куда-то исчезло. Не уверенная более в своих суждениях, она боялась, что влюбилась в мужчину, который тайно стремился уничтожить ее. Как такое возможно? Может, всё совсем не так? Может, она растеряла весь свой разум? Нет. Она не могла внезапно утратить способность оценивать мужской характер. Грэй мог донимать её и быть безжалостным, да, но он не был порочным или злым. Или всё же был?

— Вы растеряны, — сказала Элис, вытягивая ночную сорочку из сундука, стоящего в изножье кровати.

Джулиана невесело улыбнулась. — Да, чрезвычайно растеряна.

— Это потому, что он достоин вашей незаурядной вспыльчивости, госпожа.

— О чем ты говоришь?

— Он противостоит вам. Отвечает ударом на удар и возвращает с лихвой. Когда вы с ним сталкиваетесь, на небе, должно быть, сверкают молнии. Я всегда знала, что вы не выйдете замуж за мужчину, которого смогли бы одолеть.

— Считаешь, что он победил?

— Нет, но и не проиграл.

Джулиана стала стягивать с себя платье резкими, взволнованными движениями. — Я никогда не стану плясать под его дудку, и не противоречь мне.

— Больше не буду.

— Он не имеет надо мной власти.

— Нет, госпожа.

— И не будет иметь.

— Конечно, нет, госпожа.

— Если он думает, что сможет заставить меня выполнять свои приказы, то мозгов у него не больше, чем у мухи-однодневки. Нет, Грэю де Валенсу не удастся устроить спектакль с моим участием ни из мнимой помолвки, ни из своих мерзких подозрений. Ложись спать, Элис. На рассвете мы отправляемся в Вайн-Хилл.

— Значит, он позволил вам уехать?

Джулиана схватила подушку и швырнула в служанку. — Скорее ад замёрзнет, нежели я спрошу разрешения у викинга. Уйди.

Дверь закрылась. Джулиана смотрела на нее, судорожно вцепившись в покрывала. Потом встала, подняла подушку. Она снова забралась в кровать, легла на спину и раздражённо скрестила руки. Даже если бы Грэй не высказал свои подозрения, даже если бы он не опозорил её перед всем Уэллсбруком, она не вышла бы за него. Почему? Потому что похотливый мошенник приказал ей выйти за него, приказал!

Никто не будет командовать Джулианой Уэллс, и уж тем паче самодовольный рыцарь-забияка, привыкший к тому, что женщины трепещут и падают в обморок, едва заметив его. Она покажет ему, что Джулиана Уэллс не подчиняется никому!

Рута

Рута отводит болезни, насекомых, ведьм и всякое другое зло, также избавляет от слабого зрения и головной боли.

Глава 18

По замку Уэллсбрук бродил убийца. Грэй провёл рукой по волосам, расхаживая туда-сюда в своем шатре. Артур и Люсьен тихо переговаривались, сидя на походных табуретах, а Имад подавал хлеб и вино для поздней трапезы. Голос Артура звучал подавленно, Люсьена — успокаивающе. Зная о прошлом братьев, Грэй не ожидал, что кузен будет горевать о смерти Эдмунда, но Артур казался искренне расстроенным. Возможно, он скорее горевал о том брате, которого всегда желал иметь, нежели о том, каким Эдмунд был на самом деле.

А возможно, Бог смилостивился над семьей Стрэйндж, заменив старшего сына младшим. Или, возможно, это сатана забрал в ад того, кто принадлежал ему. Как бы то ни было, предстояло решить сугубо мирские вопросы. Тело Эдмунда уже привезли. Его следовало похоронить как можно скорее, завтра же ночью, пока на теле не появились следы тления. Нет времени для церемонии, нет времени, чтобы собрать семью. Его похороны будут такими же неподобающими, как и его характер.

Он должен был бы переживать за свою тетю, мать Эдмунда. Он должен был бы утешать Артура или искать преступника, но все, что он мог, — это мерить шагами шатер и беспокоиться о Джулиане. Грей развернулся и пошел в обратную сторону. Он прошёл мимо переливающихся зелено-синих драпировок, мимо подставки для свеч размером почти с его рост, мимо стола, заваленного сокровищами, с которыми, по настоянию Имада, он путешествовал. Там были агатовый кувшин с крышкой в серебряной оправе, позолоченные овальные фляги для вина и воды, серебряные ложки с эмалевыми вставками.

Внешне он казался спокойным и уверенным, хотя внутренне всё ещё был ошеломлен раскрытием тайны Джулианы. И удивлялся самому себе. Когда он возвращался с Джулианой на руках в Уэллсбрук, его гнев испарился. Он старался удержать его, но теплое тело и мягкие волосы имели над ним большую власть, чем злость. Он пытался сохранить в себе гнев, отчаянно гнал мысль, что вопреки всей своей обиде не вынесет, если лишится Джулианы. И она всё ещё желала его, хотя он был уверен, что она никогда бы не призналась в этом.