Лорд Джим. Тайфун (сборник)

– Довольно скверно. Зависит главным образом от вас, – ответил капитан Мак-Вер. – Джакс уже у вас? Нет? Сейчас зайдет. Мистер Рут, скажите ему, чтобы он поговорил со мною через палубную трубку, потому что сейчас я отправляюсь назад на мостик. У китайцев беспорядок. Дерутся, видно. Не могу допустить драки на борту.

Мистер Рут отошел от рупора, и капитан ясно расслышал пульсацию машин, точно биение сердца корабля. Корабль нырнул головой вперед; пульсация, шипя, оборвалась и замерла. Лицо капитана было бесстрастно, и глаза рассеянно уставились на скорченную фигуру второго помощника. Снова раздался из глубины голос мистера Рута, и пульсирующие удары возобновились – сначала медленно, затем все ускоряясь.

Мистер Рут вернулся к рупору.

– Не имеет значения, что они там делают, – быстро сказал он и раздраженно прибавил: – Судно ныряет так, словно и не собирается вынырнуть.

– Ужасная волна! – крикнул в ответ капитан.

– Не дайте мне загнать судно ко дну, – рявкнул в рупор Соломон Рут.

– Темень и дождь! Впереди ничего не видно! – кричал капитан. – Нужно… не… останавливаться, сохранить ход… чтобы можно было… управлять… а там увидим, – раздельно выговорил он.

– Я делаю все, что можно.

– Нас здесь… здорово… швыряет, – коротко проговорил голос капитана. – Все-таки справляемся недурно. Конечно, если рулевую рубку снесет…

Мистер Рут, наклонивший ухо к рупору, ворчливо пробормотал что-то сквозь зубы.

Но твердый голос сверху бодро спросил:

– Что, Джакса еще нет?

Затем, после короткой выжидательной паузы, прибавил:

– Хочу, чтобы он здесь помог. Пусть поскорей покончит с этим делом и поднимется сюда, наверх, в случае, если что-нибудь… Смотреть за судном. Я совсем один. Второй помощник для нас потерян…

– Что? – крикнул мистер Рут в машинное отделение, затем заорал в рупор: – Смыт за борт? – и сейчас же прижался к рупору ухом.

– Потерял рассудок от страха, – продолжал деловым тоном голос сверху. – Чертовски не вовремя.

Мистер Рут, прислушиваясь, опустил голову, вытаращил глаза. Сверху донеслось к нему отрывистое восклицание и какой-то шум, напоминающий драку. Он напрягал слух. Все это время Биль, третий механик, стоял с поднятыми руками, держа между ладонями обод маленького черного колеса, выступающего сбоку большой медной трубы. Казалось, он взвешивал его над своей головой, примериваясь к какой-то игре.

Чтобы удержаться на ногах, он прижимался плечом к белой переборке. Одно колено было согнуто, заткнутая за пояс тряпка свешивалась на бедро. Его гладкие щеки разгорелись и были запачканы сажей; угольная пыль на веках, словно подведенных черным карандашом, подчеркивала блеск белков, придавая юношескому лицу что-то женственное, экзотическое и чарующее. Когда судно ныряло, он, поспешно перебирая руками, туго завинчивал маленькое колесо.

– С ума сошел! – раздался вдруг в рупор голос капитана. – Набросился на меня… Только что. Пришлось сбить его с ног… Вот сию минуту. Вы слыхали, мистер Рут?

– Ах, черт! – пробормотал мистер Рут. – Осторожно, Биль!

Его крик прозвучал в железных стенах машинного отделения как предупреждающий трубный сигнал. Покатые стены были окрашены белой краской и в тусклом свете палубного иллюминатора уходили вверх; все высокое помещение напоминало внутренность какого-то монумента, разделенного на этажи железными решетками. Свет мерцал на различных уровнях, а посередине, между станинами работающих машин, под неподвижными вздутиями цилиндров, сгустился мрак. В спертом теплом воздухе бешено резонировали все шумы урагана. Пахло горячим металлом и маслом; в воздухе висела легкая дымка пара. Удары волн, казалось, проходили из конца в конец, потрясая все помещение.

Отблески, словно длинные бледные языки пламени, дрожали на полированном металле. Снизу из-под настила поднимались, блестя медью и сталью, огромные вращающиеся мотыли и снова опускались; шатуны, похожие на руки и ноги огромного скелета, казалось, сталкивали их вниз и снова вытягивали с неумолимой точностью, а внизу, в полутьме, другие шатуны и штоки размеренно качались взад и вперед; кивали крейцкопфы; металлические диски терлись друг о друга медленно и нежно в смешении теней и отблесков.

Иногда все эти мощные и точные движения вдруг замедлялись, словно то были функции живого организма, внезапно пораженного гибельной слабостью, и тогда длинное лицо мистера Рута желтело, а глаза казались темнее. Он вел эту битву, обутый в пару ковровых туфель. Короткая лоснящаяся куртка едва доходила ему до бедер, узкие рукава не закрывали белых кистей рук; казалось, в этот критический момент он вырос, руки вытянулись, бледность усилилась и глаза запали.