Лорд Галифакс: святой Лис

Но куда более серьезными оказались испытания, с которыми он вынужден был столкнуться в ходе кампании. Для помощи в ее проведении он нанял некоего мистера Эйнли, который помогал его предшественнику Уортону. Тот решил, что, поскольку времена стремительно менялись, объезд деревень на карете с лошадьми, как это делалось какие-то 5–10 лет назад, можно заменить эффектным автомобильным пробегом. Тем более что автомобиль у Вуда имелся с 1905 г. Своему шоферу Вуд поставил условие: как бы далеко они ни уезжали, он должен возвращать из любых поездок своего хозяина ночевать домой, так как спать в гостиницах или чужих домах Эдварду совсем не хотелось. Но дороги в Йоркшире на тот период мало располагали к автомобильным путешествиям, равно как и суровые йоркширские зимы. Их часто штрафовали за превышение скорости, машина то застревала в снегу на реповом поле, то съезжала в канаву, чудом было то, что кандидат в Палату общин просто-напросто не разбился вместе со своим экипажем.

Часто Вуд возвращался домой пешком на рассвете, чтобы пару часов поспать, пойти в церковь на утреннюю мессу, которую он никогда не пропускал, а после вновь вернуться к встречам с избирателями. Но и дорожные трудности казались не такими уж невероятными по сравнению с общением со «сбродом», как характеризовал йоркширскую публику сквайр Йорк из Беверли.

Именно он пригласил Эдварда Вуда с молодой супругой на одну из самых первых встреч с населением. Население в том округе было настроено крайне радикально, либералы пользовались неизменным уважением, а вот консерваторов там не жаловали. Когда Йорк собрал встречу, Вуду просто не дали говорить: «Свист, шиканье, несоответствующие шутки, сопровождаемые неистовым смехом, и все остальные формы выражения негодования сделали любую мою попытку произнести речь абсолютно невозможной». Со знаменитым йоркширским акцентом публика улюлюкала и кричала: «Да неужели?!», «Давай, парень, не мнись» и т. п. «Мистер Йорк как председатель собрания и местный сквайр был чрезвычайно оскорблен. Он принес извинения за невежливых нарушителей и сказал, что нужно закрыть встречу и уйти от этого сброда, который был так очевидно не достоин выслушать меня»79. Вуд согласился, но решил так просто не сдаваться. Когда Йорк под громогласные аплодисменты объявил о прекращении встречи, Эдвард направился прямо в толпу, возвышаясь над ней на голову. Таким образом ему все-таки удалось перекинуться парой слов с избирателями, и дружеский контакт был налажен.

Но вся эта атмосфера фамильярности, амикошонства, вынужденных близких контактов с простым народом глубоко претила Эдварду Вуду. Его немного утешала помощь Дороти в политической кампании, но одновременно с этим и расстраивало то, что всякий сброд здоровается с ней, будущей леди Галифакс, как будто его жена могла быть этому сброду ровней. Дороти относилась к этому спокойнее и веселее.

Наконец январской ночью 1910 г. вся эта возня была окончена, и результаты выборов в Рипоне объявили: Эдвард Вуд прошел в Палату общин с перевесом в 1244 голоса. И для него самого, и для его семьи, и даже для прислуги Хиклтона это стало настоящим праздником: «Слугам дали шампанское, и они танцевали в твою честь вчера весь вечер. Когда новости дошли сюда, Сьюзен (горничная. – М. Д.) зазвонила во все звонки в доме, она не смогла придумать ничего другого. Слуги заиграли, кто-то на гармошке, кто-то даже затрубил в рог. Они говорят, что такого шума не поднимали никогда прежде. Короче говоря, абсолютный гвалт и абсолютная радость»80, – докладывал счастливый отец обстановку из родного дома. Сам Эдвард поприветствовал публику по-королевски: помахал восторженной толпе рукой в перчатке из окна старого отеля «Единорог» в Рипоне.

Но в Палате общин новоиспеченного депутата ждали не приветственные толпы и не торжественные звуки рога. Его ждал «подвешенный» парламент, состоявший совсем не только из равных ему аристократических наследников, но и из разного «сброда». Сброда, куда более искушенного в политических реалиях, не преклоняющегося перед титулами и вполне отвечавшего духу времени, в отличие от Эдварда Вуда.

Глава 2 Вестминстер (1910–1926)

«Я узнал о своем назначении из газеты и раздумывал, не было ли это первоапрельской шуткой».

(Fulness of Days. P. 94–95)