Лорд Галифакс: святой Лис

Взгляды Чемберлена и Гендерсона на то, что с Рейхом можно и нужно сотрудничать, совпадали полностью. Чемберлен подчеркнул, что Британия продолжает перевооружение, но что это вовсе не означает возможность для начала новой войны и в первую очередь нужно искать возможности для мирного урегулирования обостряющейся в Европе обстановки. Политика сотрудничества с нацистским правительством самим Гендерсоном считалась «инновационной». Дело осложнялось тем, что утонченный дипломат старой школы, служивший еще в дореволюционной России, был смертельно болен раком горла. Он крайне не понравился ни Идену, ни лорду Галифаксу, когда те все же с ним познакомились. Иден писал: «Он рассматривал себя как человека, предопределенного, чтобы заключить мир с нацистами. Искренне полагая, что это возможно, он, очевидно, расценивал меня и других сотрудников министерства иностранных дел, которые разделяли мое мнение, как препятствующих его цели. <…> Несколько раз за следующие девять месяцев я должен был предостеречь его от привычки интерпретировать мои инструкции слишком дружественным по отношению к нацистам образом. Лорд Галифакс позже будет иметь такой же опыт, только еще более длительный, нежели терпел я»349.

Но пока Галифакса беспокоило другое: Стенли Болдуин решился окончательно оставить политику и пост премьер-министра. Огорчали не политические перспективы подобного шага, ведь преемником С. Б. должен был стать Невилл Чемберлен, с которым у лорда Галифакса пока еще были прекрасные отношения, его волновало расставание с другом. С Болдуином он был связан многими нитями, особенно схожим религиозным и даже мистичным взглядом на вещи. На прощание С. Б. прислал Галифаксу трогательное письмо, где говорил, что «наша дружба была для меня очень реальной вещью, и я действительно ею дорожу»350.

Расстроило Галифакса то, что Чемберлен просил его стать председателем Палаты лордов, а это означало расширение привычного круга обязанностей. Новый премьер сделал еще несколько ключевых перестановок в правительстве. Министром финансов стал Джон Саймон, а Сэм Хор теперь возглавил министерство внутренних дел. Энтони Идену он предложил остаться министром иностранных дел в его новом Кабинете, но с улыбкой сказал: «Я знаю, что Вы не будете возражать, если я проявлю больше интереса к внешней политике, чем С. Б.»351. Иден согласился. Хор отмечал, что тот был даже рад мудрому руководству: «Иден в особенности казался восхищен переменой, которая гарантировала ему поддержку более активного руководителя, всегда готового помочь в обсуждениях каких-либо вопросов перед Кабинетом»352. Когда он делал попытки обсудить что-то с Болдуином, он слышал что-то вроде «Ничего не знаю, это Ваша работа, занимайтесь ей».

Летом 1937 г. Чемберлен поставил перед Форин Оффисом задачу улучшения англо-итальянских отношений. За старшего в министерстве оставался Галифакс, так как Иден уехал в отпуск. Тот не спешил налаживать отношения с Римом, хотя и соглашался с премьер-министром, что это необходимо. Чемберлену приходилось лично переписываться с Гранди, и это вселяло надежды на улучшение отношений. Галифакс докладывал обо всем Идену, которого подобное личное вмешательство стало раздражать, из отпуска он написал в Форин Оффис, приказывая выстроить барьер между премьером и послом Гранди: «Никакой дальнейшей корреспонденции между домом номер 10 и Римом не должно быть без моего наблюдения. Я придаю этому особое значение»353.

Вскоре в отпуске в Саутгемптоне к Идену присоединился лорд Галифакс. Вместе они быстро пришли к выводу, что никаких уступок Муссолини не допустят. Лорд Галифакс, то соглашаясь с премьер-министром и его действиями, то поддерживая точку зрения Идена и смакуя статьи, где проводились параллели между Муссолини и «государем» Макиавелли, сочетавшим в себе льва и лисицу, был уже известен под прозвищем Святой Лис. Его им наградил Роберт Ванситтарт, до крайности изящно перефразировав Halifax в Holy Fox.

К концу августа участились нападения «пиратских» кораблей на торговые суда в Средиземноморье. Теперь уже в отпуск отправился Чемберлен, но, увидев и такое развитие событий, и то, что Форин Оффис не желает продвигаться в налаживании отношений с Италией, премьер-министр вынужден был прервать отдых и приехать в Лондон, чтобы лично поговорить с Галифаксом и Иденом. По итогу этого разговора в министерстве иностранных дел он писал: «Я должен сказать, что удивлен беззаботностью, с которой люди, считающие, что они пацифисты, все же готовы отстаивать меры, почти наверняка вовлекающие нас в войну»354. Это было очень точным определением двух бывших фронтовиков, теперь властвующих в Форин Оффисе.