Лорд и егерь

«В поликлинике. Вы же сами сказали, что вас допрашивали: имена, адреса, телефоны. Мой адрес спрашивали? Кстати, отобрали ли у вас телефонную книжку?»

На этот вопрос Эдвард затруднялся дать ясный ответ. Дело в том, что после первой же инъекции Эдвард упал в обморок и очнулся уже в отеле. Все было при нем, телефонная книжка в кармане, но дикий туман в голове. Он было решил, что это — результат перипетий в «Бес… Бес… Никак не выговоришь», и на следующий день отправился, как ему было предписано, в диспансер на очередную инъекцию; после чего головокружение началось такое, что он еле на ногах держался. На обратном пути у дверей отеля его задержал швейцар. С перевязанной ногой, небритый, немытый (из-за бинтов он решил не принимать ванны) — вид у него был, с точки зрения швейцара, отнюдь не иностранный. А все документы — от паспорта до пропуска в отель для иностранцев — Эдвард забыл в тот день у себя в номере по причине обморочных головокружений. Пришлось вызывать милицию — и снова расспросы-допросы: кто, откуда и почему в Москве. С этого момента лорд понял, что за каждым его шагом следят.

«Напротив отеля, неподалеку, я стал замечать сотрудников госбезопасности, державшихся обычно по трое. А когда их было двое, они пытались завлечь меня в свои сети дружескими жестами, предлагая распить с ними некую наркотическую отраву в прозрачной бутылке, предназначенную явно для охмурения наивных иностранцев вроде меня. Они отхлебывали смесь из бутылки по очереди: можете себе представить, как эта жидкость действовала на иностранцев, если эти верзилы при каждом глотке страшно менялись в лице».

«Аналогичный эффект вызывает у меня ваш ирландский почин», — усмехнулся Карваланов иностранному восприятию московского распития на троих и, глотнув остатки ирландского самогона из бутылки, поморщился: «От него в глазах троится».

«Представьте мое положение: трое охранников — под окнами, напротив — зубчатые стены и башни Кремля, ощущение такое, что тебя заточили в тюремную крепость», — продолжал свою печальную историю лорд. В английском посольстве ему откровенно заявили, что ничем существенным помочь не могут: заболевание бешенством является вопросом внутренней политики советской страны, и если в стране — тоталитарный режим, значит, британец, уважающий законы иностранной державы и подозреваемый в бешенстве, должен терпеливо сносить тоталитарные методы лечения этого внутреннего заболевания. И консул предложил Эдварду виски и сигару как лучшее лекарство от головокружения. Консул был крайне поражен, узнав от лорда, что потребление алкоголя запрещено в связи с инъекциями против бешенства. Британское посольство тут же запросило диспансер: на каком основании британскому джентльмену запрещено потребление исконно британского напитка; британский джентльмен готов подставить свой зад для тоталитарных инъекций, но ему не заткнешь глотку, требующую после индийского чая ежедневной порции шотландского виски, сказал консул. На что ему было сказано, что английский лорд может вливать в себя виски сколько влезет, если готов умереть от судорог при виде стакана воды. Откуда вообще известно, что наш английский подданный действительно заражен водобоязнью, т. е., научно говоря, бешенством? — спросил возмущенный консул. Потому что его искусала бродячая собака, ответил врач. Но не все бродячие доги — бешеные, возразил консул. Вполне возможно, согласился врач; если бы удалось отыскать этого самого дога, покусавшего лорда, и убедиться в том, что спустя десять дней после укуса этот дог еще жив и все еще кусается, значит, этот дог не был бешеным. Но дог, покусавший лорда, был бродячей собакой; его местоположение и, следовательно, состояние здоровья — жив ли он и продолжает ли кусаться — проверить невозможно. Пока же дог не найден, нам, сказал врач, ничего не остается, как автоматически зачислять вашего покусанного английского лорда — в бешеные.

«Настоящий сумасшедший дом», — заключил свой отчет лорд, переводя дух.

* * *

«Теперь вы понимаете, почему меня не выпускали из психбольницы?» — чуть ли не подскочил со стула Карваланов, уловив знакомый логический казус в истории лорда. Собаки тоже привстали и, окружив Карваланова кольцом, зарычали, настоятельно приглашая его снова сесть.

«Разве вас тоже покусала бешеная собака?» — удивился лорд. «Вы же сказали, что у вас с детства прививка от бешенства».

«При чем тут собака?! То есть, извиняюсь, тут-то собака и зарыта», — позволил себе Карваланов сострить по-русски. «Чего там говорил ваш врач? Если вы попали к нам в клинику по подозрению в том, что вы покусаны бешеной собакой, мы относимся к вам уже как к бешеному, вне зависимости от того, была ли в действительности покусавшая вас собака бешеной или нет. Обычная врачебная перестраховка, так ведь? В моем случае подобной собакой я считал КГБ. Совершенно не важно, действительно ли КГБ — бешеный пес или нет. Если ты считаешь, что КГБ тебя преследовал, значит, ты автоматически не в здравом уме».