Лорд и королева

— Тебе не нужно бояться, Дуглас. Как тебе известно, ты мне очень долго нравилась, и я тебя любил. Я всегда находил в тебе искреннюю и верную привязанность, которая сильно меня в тебе привлекала. Дуглас, она все еще существует в тебе, правда?

— Да, — ответила она.

— Однако я ясно дал понять, — не так ли? — когда впервые сблизился с тобой, на каких основаниях должны и всегда будут оставаться мои добрые намерения по отношению к тебе. Мне кажется, что ты полностью согласилась принять их.

— Это случилось до того, как родился ребенок.

— Но я ясно дал знать о моих намерениях еще до того времени. Разве я тебе не говорил, что не в моей воле жениться, что если бы я сделал это и об этом услышала королева, я был бы раздавлен, лишен милостей и благосклонности на веки вечные?

— Да, но это было еще до того, как появился ребенок… и мы поженились.

— Это не была настоящая свадьба, Дуглас. Я пошел на нее ради твоего душевного спокойствия. Ты не можешь предьявлять ко мне претензии, и тем не менее, я дам тебе семьсот фунтов в год, если ты перестанешь заявлять права на ту сфабрикованную церемонию бракосочетания и забудешь, что она вообще имела место.

— Я не смогу этого сделать.

— Ты должна, — настаивал он.

— Я должна помнить о своем сыне. Должен ли он предстать перед всем миром в качестве бастарда?

— Мы все должны представать перед миром такими, какие мы есть, моя милая. Не опасайся за его будущее. Я буду следить за его судьбой так же внимательно и с такой же заботой и любовью, как если бы он являлся моим законным сыном.

— Я не могу. Не могу. Я верю, что он твой законный сын. Он твой наследник.

— Подумай над тем, что я тебе сказал. Возьми деньги, которые я предлагаю. Прими мою искреннюю заботу о нашем сыне, потому что если ты откажешься, то разве это принесет пользу ему и тебе? Я никогда больше тебя не увижу, и ты от меня не получишь никаких денег. Лучше прими эту пенсию, допусти, что не было никакой свадьбы, и с тобой и с ним все будет прекрасно.

Когда он повернулся и ушел, она только качала головой и всхлипывала.

Дуглас лежала в своей кровати, а вокруг нее сгрудились ее служанки. Она лежала долгое время, уставившись в балдахин, и все собравшиеся начали сомневаться в ее рассудке.

Одна горничная, которая находилась при ней, когда та была еще ребенком, горько зарыдала, получив доказательство слепой страсти своей госпожи к графу Лестеру. Потом эта верная служанка отпустила остальных женщин и села возле кровати своей госпожи, тихо наблюдая за ней, и когда она заметила, что по щекам Дуглас заструились слезы, подошла ближе и просто сказала:

— Моя дорогая госпожа, сделайте, как он просит. Это единственный выход. Вспомните Эми Робсарт… и вспомните, какая участь постигла одного графа в Ирландии.

Дуглас ничего не ответила, но попросила привести к ней ее ребенка.

Мальчик стал на колени перед кроватью и спросил, почему она такая грустная, но она только покачала головой и сказала:

— Это пройдет.

— Я знаю одного человека, который может тебя сделать счастливой, — сказал мальчик. — Я найду его и приведу к тебе.

Она устало покачала головой.

— Но ты всегда счастлива, когда великий граф приходит с тобой повидаться… и я тоже!

Она с грустью посмотрела на него и, прижав к себе, поцеловала.

— Ты и я — мы будем счастливы вместе, мой милый, — наконец произнесла она.

Ей казалось, что ее предупреждает чей-то голос:

— Будь умной. Помни об Эми Робсарт.

Этим летом в Кенилуорте Роберт и Летиция поженились.

Они оба проявили безумие, но постарались сохранить все в тайне от королевы.

Семья Летиции, узнав о случившемся, стала настаивать на том, чтобы вся церемония состоялась повторно после их благословения в их доме в Уанстеде. Они не собирались наблюдать, как их дочь пребывает в положении бедной Дуглас.

Семья Ноллисов была страшно расстроена, когда узнала о слепой влюбленности своей дочери и о той крайности, к которой она привела ее и графа. Ни один человек в королевстве не верил, что Роберт неповинен в убийстве своей первой жены, а теперь еще и имя Эссекса добавилось к списку его жертв. Слухи росли и множились, однако новость о его женитьбе все еще не дошла до ушей королевы. Никто при дворе не решался сообщить Елизавете эту весть, опасаясь ее гнева.

Но когда семья Летиции убедилась, что Роберт не сможет отказаться от брака, даже если захочет, и когда они приняли во внимание его могущество и симпатии к протестантам, они осознали, какие великие преимущества могут быть от союза между его и их домами.