Лорд и королева

Филипп Испанский зашел слишком далеко в своих гонениях, когда навязал Нидерландам инквизицию. Вильгельм Молчаливый повел свой народ на борьбу против тирании и фанатичной жестокости испанцев. Их борьба стала не просто локальным конфликтом. Она вылилась во всемирную битву католиков и протестантов, и Ноллисы — могущественная протестантская семья — мечтали, чтобы к этой битве присоединилась Англия. Как и многие государственные деятели, они придерживались той точки зрения, что антипатия королевы к войне может привести страну к краху и что отказ от участия в небольшом конфликте на стороне друзей может привести к тому, что ей придется остаться в одиночестве, когда настанет время настоящей войны. Если Испания выйдет победительницей из войны с Нидерландами, то, без всякого сомнения, безудержный фанатизм Филиппа будет направлен против наикрепчайшего оплота протестантов в мире, каким являлась Англия.

Протестантская партия должна твердо стоять на своих позициях и крепить свои силы всеми возможными способами. Предполагалось, что, женившись на женщине из самой влиятельной протестантской семьи, Роберт покончит со своей вялой поддержкой протестантов и станет наконец их горячим сторонником. Племянник Роберта, Филипп Сидни, женился на дочери другого видного протестанта, сэра Френсиса Уолсингэма. Итак, будучи теперь одним из самых значительных государственных деятелей и женившись на Летиции, Роберт оказался в положении предполагаемого лидера протестантской партии. А протестантская партия была против брака королевы с герцогом Анжуйским.

Тем временем Елизавета продолжала флиртовать со своей Обезьянкой, которая с каждым днем становилась все более и более нетерпеливой. Месье Симье постоянно спрашивал, не позволит ли ее величество принести ей брачный контракт? Его господин почти сгорает от любви к ней.

Она стала несговорчивой, как случалось всегда, когда дело подходило к его логическому завершению.

— Дорогая Обезьянка, — сказала она, — я не могу решиться выйти замуж за человека, которого никогда не видела.

— Мадам, уверяю вас, он самый красивый принц в христианском мире.

— Мы слышали иное мнение.

— Если ему немного не хватает в физическом отношении, то это с лихвой окупается его сердцем, ваше величество.

— Но следы оспы! Я постоянно о них думаю.

— Теперь, когда у него отросла борода, они стали едва заметны.

— Но французы такие ветреные. Я вспоминаю его отца, у которого была любовница и которой он оказывал больше внимания, чем своей жене.

— Мой господин сильнее влюблен в ваше величество, чем когда-нибудь вообще влюблялся хоть один мужчина — даже в свою любовницу.

— А его дед? Мне даже стыдно упомянуть о его поведении.

— Ах! Герцог родился в семье, где страстно любят женщин!

— Любят женщин, которые не были их женами?!

— Эти короли любили несравненных женщин. Король Франциск больше всех остальных любил мадам Шатобриан и мадам д'Этамп, но они, мадам, были богинями, а не женщинами. А отец моего господина, великий Генрих II, всю жизнь любил Диану де Пуатье. Она тоже была богиней. Но есть одна богиня, которая ни с кем не сравнится, она в сто раз красивее, в тысячу раз обворожительнее. Она носит корону Англии, и я клянусь своей жизнью, что, когда мой господин ее увидит, он никогда не помыслит ни о какой другой женщине.

— Но все равно, я бы желала посмотреть на человека, прежде чем выйти за него замуж.

— В таком случае, ваше величество, позвольте мне привезти его к вам.

— Но я всего лишь женщина, милая Обезьянка. Мною командуют мои министры. Они высказываются против этого брака.

— Величайшая на земле королева боится своих министров?

— И мой народ… он ропщет по поводу брака.

— Разве вы не его правительница, мадам?

— В конце концов, правители правят только по воле их народа.

Симье начал раздражаться. Вот так всегда — сначала надежды, а потом постепенное их крушение. Иногда ему казалось, что он больше не вынесет этих колебаний королевы.

Месье знал, кто его враги. Он понял теперь, что его переиграла партия протестантов, а во главе этой партии стоял человек, который не однажды имел возможность предотвратить брак королевы с претендентом из Франции.

Развязка наступила, когда королева пригласила месье Симье прокатиться на ее баркасе из Хэмптона в Гринвич. Елизавета переговорила с месье, и как только француз собрался уйти, раздался выстрел. Его произвели с соседней лодки.

Началась паника, и в суматохе меткий стрелок удрал на своей лодке. Один из матросов королевы лежал на палубе королевского баркаса с простреленной рукой.

Королева оставалась самой спокойной из всех присутствующих, несмотря на то, что она считала, что произошло покушение на ее жизнь. Она сняла свою косынку и сама обмотала руку матроса.

— Не унывай, — успокоила она его. — Я прослежу, чтобы ты ни в чем не нуждался. Пуля предназначалась для твоей королевы, а ты ее принял вместо нее.

Но пуля пролетела очень близко от месье Симье, и у него имелись свои соображения насчет предполагаемой мишени.

Вернувшись в свои покои, он в крайнем раздражении стал мерить шагами свою комнату.