Лорд и королева

После праздника разъярившийся Роберт послал одного из своих людей в покой Хениджа с предупреждением, чтобы тот приготовился к встрече с графом Лестером, который собирается задать порку Томасу Хениджу.

Ответ Хениджа гласил, что он приглашает к себе лорда Роберта, но, если тот придет с розгами, то его будет ждать шпага.

Роберт оказался в затруднении. Он не осмеливался начать поединок, потому что дуэли были запрещены лично королевой.

Услышав об этом, королева удалила от двора человека, который осмелился передать Хениджу записку Роберта. Дуэли находились под запретом по ее личному приказанию, и любой человек, который принимал участие в попытке развязать ее, должен быть наказан.

Она послала за Робертом.

— Что касается вас, милорд Лестер, — сказала она, отведя взгляд в сторону, — то прошу вас проследовать в свои покои. — Она внезапно топнула ногой и воскликнула: — Черт побери, милорд! Я желала вам добра, но мои милости не замыкаются на вас. У меня много слуг, которым я даровала и буду в дальнейшем даровать свои милости, а если вы думаете, что всем здесь заправляете, то мне придется дать вам урок. Здесь есть одна-единственная госпожа и ни одного господина. А того, кто благодаря моему расположению стал слишком наглым, следует поставить на место. Он должен помнить, что, если я подняла его, то я могу и сбросить вниз.

Роберт поклонился и, не проронив ни единого слова, удалился.

В крайне подавленном настроении он целых четыре дня сидел в своих покоях. Но к концу этого срока Елизавета воскликнула с притворным изумлением:

— А где это милорд Лестер? Мне кажется, прошло какое-то время, как я его не видела.

Он явился, но она была с ним всего лишь любезна и не больше.

«Лестер катится ко дну», — ликовали его враги.

А Елизавета продолжала вести себя так, словно Роберт значил для нее не больше, чем любой другой придворный.

Сассекс открыто смеялся над ним в присутствии королевы.

Вспыхнула отчаянная вражда. Роберт настаивал, чтобы его последователи носили голубые кружевные нашивки, чтобы он мог немедленно узнать их и выявить среди них чужака. Норфолк наградил своих последователей желтым кружевом. Между двумя фракциями постоянно происходили ссоры, и королева так же резко выговаривала Роберту, как и Норфолку.

В отчаянии Роберт попросил разрешения покинуть двор, и к его еще большему отчаянию, оно ему было даровано.

Он отправился в Кенилуорт, спрашивая себя, не расстался ли он навсегда со своей мечтой. Он боялся уже не только того, что она никогда не выйдет за него замуж, ему казалось, что королева сильно его невзлюбила.

Он попытался занять себя достройкой замка и расширением парка. Кенилуорт, перешедший к нему в виде небольшого имения, теперь, когда он потратил тысячи фунтов на его расширение и улучшение, стал одним из самых величественных мест в стране.

Вскоре Роберт понял, что еще большие неприятности ждут его впереди. Его родственник и слуга Томас Блаунт прискакал в Кенилуортский замок с известием о том, что какой-то человек поклялся Норфолку и Сассексу, что он ради графа Лестера скрыл преступление, которое граф совершил ранее, и оно связано со смертью жены Лестера, безо всякого сомнения, происшедшей в результате убийства.

Блаунт выяснил, что человек, который нанес Роберту такой удар, был сводный брат Эми, Джон Эппл-Ярд.

— Он болтал об этом в Норфолке, милорд, и это достигло ушей почтенных господ, а они, не теряя времени даром, разыскали Эппл-Ярда и пообещали ему награду в том случае, если на суде в Лондоне он повторит то, о чем болтал своим деревенским дружкам.

Роберт криво усмехнулся. Он сказал:

— Подумать только, ведь я одаривал этого человека. Это мне он обязан своими обширными землями и богатствами. В последние годы он частенько просил о той или иной помощи, но, покинув двор, я не мог с такой готовностью, как раньше, отвечать на его просьбы, потому-то он и ищет, чем бы мне отомстить.

— Милорд, — сказал Блаунт, — вам следует отрицать это обвинение. Вы уже и раньше так поступали. И сделайте снова то же самое.

Роберт пожал плечами.

— Тогда, — сказал он, — я был другом королевы, а сейчас меня лишили моей привилегии. Если бы не она, я бы не выскользнул из лап моих врагов, когда умерла Эми.

— Но, если бы не она, то Эми бы не умерла! — с жаром произнес Блаунт.

— Приговор гласил — «несчастный случай», — ответил Роберт.

Ему было все равно. Впервые в жизни от него отвернулась женщина и, не нуждаясь больше в его обществе, пожелала от него избавиться.

Он становился старше. Он уже не был тем человеком, что раньше. Его любовь к жизни ослабла.

Кэт находилась наедине со своей госпожой, и они словно окунулись в те времена, когда Елизавету не называли при всех «ее величеством», а только втихомолку и те, кто любил ее.

— Я помню это, Кэт, — сказала Елизавета.

— А карты, моя дорогая леди?

— Ах, и карты тоже.

— А теперь, когда господин Корнелиус Лэной готовит для нас свой эликсир, вам больше не требуется, чтобы бедная Кэт Эшли заглянула для вас в карты?

— Как ты думаешь, Кэт, он его все-таки изобретет?