Лорд и леди Шервуда. Том 2

Глава тринадцатая

Ей приснился замок, в котором она узнала родной Фледстан. Узнала, сама не понимая как: стены замка были обращены в руины, среди которых бродила она, Марианна. Свинцовое низкое небо сыпало моросящим дождем, и хриплые крики воронов были единственным, что нарушало безмолвие, царившее в мертвом замке. Марианну постепенно охватило отчаяние: она пыталась выбраться из каменных развалин, но те смыкались перед ней, замуровывая ее в пустом дворе разрушенного замка.

И вдруг рядом с ней появился Робин. Он снял с себя плащ, укрыл им промокшую до нитки Марианну и вскинул ее на руки. Нашептывая ей на ухо ласковые слова, он унес ее прочь из замка, и каменные груды расступались перед Робином как по волшебству. Он нес ее на руках долго, и его шаг оставался стремительным, а дыхание – ровным, словно ноша Робина была легка, как перышко. Когда же он поставил ее на ноги, Марианна увидела вокруг себя огромную поляну, посреди которой раскинул ветви неохватный могучий дуб. Она поняла, что они в Шервуде. Тучи расползлись по сторонам, открыв высокое ясное небо. Порывами налетал холодный ветер, воздух был чист и свеж. Плащ Робина и его рука, лежавшая у нее на плечах, согревали Марианну. Испытывая умиротворение и покой, она прильнула к Робину и, склонив голову ему на плечо, прошептала:

– Как хорошо! Ты только не покидай меня, любимый!

Он легонько сжал ладонями ее скулы, и она, запрокинув голову, увидела в его синих, как вечернее небо, глазах невыразимо ласковую улыбку. Запечатлев на лбу Марианны нежный поцелуй, он ответил:

– Я никогда не покину тебя! Что бы ни случилось, помни, что я всегда буду рядом с тобой.

– Что может случиться?! – спросила она, охваченная внезапной тревогой, и, широко распахнув глаза, посмотрела на Робина.

Но его уже не было с ней. Она осталась одна на поляне под вековым дубом, и только солнечные лучи ярким сиянием заливали прибитую дождем траву, на которой еще мгновение назад стоял Робин.

Марианна открыла глаза и поняла, что уже не спит. Сердце колотилось так быстро, словно хотело вырваться из груди. Она села на постели, увидела рядом с собой Робина, успокоившись, перевела дыхание и посмотрела вокруг.

Огонь в камине почти погас. Сквозь щелочку в ставнях пробивался тусклый свет. Вилл, наверное, давно проснулся и ушел: его постель на полу была пуста. А по ставням по-прежнему барабанил дождь.

– Моруэнн! – тихо сказал Робин, не открывая глаз.

– Что, милый? – спросила Марианна, склонилась над ним и всмотрелась в его лицо.

Но в полумраке комнаты его черты были едва различимы. Не дождавшись ответа, она дотронулась до его руки. Его пальцы молниеносно сомкнулись вокруг ее запястья, и Марианна невольно вскрикнула от боли: с такой силой сжал Робин ее руку. Что-то неразборчиво прошептав, он ослабил хватку, и она вдруг ощутила даже сквозь рукав платья, что пальцы у него горячие как огонь. Похолодев от недоброго предчувствия, Марианна положила ладонь на лоб Робина. Так и есть, Робина сжигал сильный сухой жар.

Не мешкая ни секунды, Марианна соскочила с постели и бросилась к камину. Она подбросила дров в ослабевшее пламя, зажгла свечи и оглянулась на Робина. Вот теперь, когда комната была ярко освещена, она увидела, как осунулось его лицо. Взяв кубок с лекарством, она присела рядом с Робином и попыталась приподнять его. Он хрипло и часто задышал, и тяжелый приступ кашля сотряс его тело. Заметив, что он тянется к повязке, чтобы ослабить ее или вовсе сорвать, Марианна поставила кубок на пол и перехватила его руку. Наконец кашель прекратился, и Робин тяжело обмяк в руках Марианны. Глотнув ртом воздуха, он открыл глаза, блестящие, словно расплавленные от жара, и посмотрел на Марианну. Она приставила кубок к его сухим обметанным губам, и Робин с трудом судорожными глотками выпил лекарство. Он смотрел на нее, ничего не говоря, но она по его глазам поняла, что все плохо, гораздо хуже, чем было накануне вечером. Высвободившись из ее рук, он вытянулся на постели и, слабо пожав ее пальцы, закрыл глаза. Новый приступ кашля – и Марианна увидела, как сквозь повязку проступила кровь.

Сняв повязку, Марианна осмотрела рану. Она была чистая, без малейших следов воспаления, но кровоточила, открывшись от кашля, который разрывал грудь Робина снова и снова. Наложив на рану компресс с лечебной мазью, Марианна прикрыла его сверху сложенным в несколько раз куском чистой ткани, понимая, что перевязывать Робина, пока не прекратится кашель и не остановится кровь, бесполезно. Приложив ухо к его груди, она вслушалась в его дыхание и, подняв голову, с отчаянием прикусила губы и закрыла ладонью глаза. Но уже через несколько мгновений она отвела ладонь, и в ее глазах появились упорство и непреклонная воля. Пройдя вдоль пучков трав, развешенных вдоль стены, Марианна тщательно подбирала в уме травяной сбор, которым хотела сбить жар и смягчить кашель. Наконец она выбрала все, что ей было нужно, и, растерев травы, принялась готовить отвар. Почувствовав на себе взгляд Робина, она обернулась и попросила: