Лорд и леди Шервуда. Том 2

– И он в этом был прав? – резко спросил Робин, повернув голову к Марианне, и она поняла, что думала вслух и он знает, в чем пытался убедить ее Вилл.

– Нет, он не был прав, – ответила Марианна, спокойно и твердо посмотрев на Робина.

Она не увидела, как в его глазах исчезла мгновенная настороженность, но улыбка Робина ей была видна и в ночной темноте.

Лес расступился, открыв большую поляну и дом. Заметив вопросительный взгляд Марианны, Робин сказал:

– Мне надо подумать над одной загадкой, а в лагере постоянно бы кто-нибудь отвлекал.

– Тогда зачем ты взял меня, если тебе было необходимо остаться одному?

– Для охраны, – рассмеялся Робин, – Джон настойчиво потребовал, чтобы я не ездил по Шервуду один.

Марианна не поняла, пошутил он или сказал всерьез, – Робин спрыгнул с коня и подал ей руку:

– Я расседлаю лошадей, а ты иди в дом и разведи огонь в очаге.

– Эллен не удивится такому позднему визиту?

– Нет. Она уехала на неделю погостить к родне.

Марианна переступила порог, и ее окутал знакомый запах сушеных трав. Сложив с себя оружие, она занялась очагом, и когда пришел Робин, огонь уже набрал силу и взмыл вверх над шатром дров.

– Завари мне из трав что-нибудь прогоняющее сон, – попросил Робин, складывая свое оружие возле оружия Марианны, – только не очень крепкое.

Пока она выбирала нужные травы и растирала их в порошок, он зажег свечи и достал из седельной сумки несколько листов пергамента и пучок гусиных перьев. Отыскав маленькую глиняную чашку, он подошел к очагу, где Марианна помешивала залитый водой порошок из трав, наскоблил кончиком ножа сажи в чашку, залил вином и тщательно размешал получившиеся чернила.

Пока она готовила и процеживала отвар, Робин расстелил на столе один из листов пергамента, придавил его по краям и занялся очинкой перьев. Марианна разлила отвар по двум кубкам, один поставила перед Робином, а второй оставила для себя. Ей было так хорошо и спокойно сейчас, что она не хотела уступить сну ни одной минуты этой ночи.

Увидев перед собой кубок с отваром, Робин сделал глоток и, оценив вкус выбранных Марианной трав, поблагодарил ее кивком головы.

– Что-нибудь еще? – спросила Марианна, поднося к губам кубок и глядя поверх него на Робина.

Он посмотрел на нее – огоньки свеч замелькали в глубине темно-синих глаз – и улыбнулся.

– Если тебя не затруднит, постирай мою рубашку – испачкал за обедом рукав.

Она кивнула. Робин снял с себя рубашку вместе с курткой и отдал бело-зеленый ком Марианне. Потом он сел за стол, окунул первое из очиненных перьев в чернила и стал наносить на пергамент записи – одни стремительно, над другими задумываясь и вспоминая то, что хотел записать.

Марианна взяла бадью и сходила за водой к ручью, протекавшему недалеко от дома на окраине поляны. Пристроив над огнем котел с водой и поставив перед очагом низкую лохань для стирки, Марианна опустилась на колени и распутала одежду Робина, отделив куртку от рубашки. Отложив куртку в сторону, она расправила рубашку и, проведя ладонью по тонкому льняному полотну, низко склонила голову, вдохнув всей грудью смешавшийся запах сушеной лаванды и тела Робина. Такой знакомый, родной и любимый запах! Не выдержав, Марианна зарылась лицом в рубашку, и ей показалось, что щека прижалась не к мягкой ткани, а к груди Робина. Иллюзия была такой полной, что ей даже почудился стук его сердца. Глубоко вздохнув, она подняла голову и посмотрела на Робина, который сидел к ней спиной, с головой уйдя в свои пометки и мысли.

Она любила его… Любила еще сильнее, как и предвещал ей отец Тук. Она давно уже поняла это и не могла понять одного: что ей теперь делать с этим пониманием? Она смотрела на него, вспоминая, как он возвращался после сражения, а то и не одного за день, с ратниками шерифа, падая с ног от усталости, и садился возле очага, приваливаясь спиной к стене. Как же ей хотелось оказаться на месте Кэтрин, которая освобождала его от оружия и заботливо подавала кубок с горячим вином, а он благодарил усталой и теплой улыбкой, ласковым взглядом! Как он приезжал и тут же покидал лагерь, перехватывая на ногах кусок хлеба, одновременно отдавая распоряжения стрелкам. Как он окунал в бочку с дождевой водой голову, чтобы прогнать сон и усталость, а она не могла оторвать взгляда от его лица, по которому стекали капли воды. Ей хотелось подойти к нему, обнять и высушить эти капли ладонями и губами. Но он медленно выпрямлялся, противясь усталости, и проходил мимо нее, окидывая безразличным взглядом или приказывая седлать коня и следовать за ним. И такой приказ радовал ее, словно любовное признание.

Ее взгляд заскользил по спине Робина, нашел старый шрам на плече, оставленный стрелой, и Марианна прикусила губы, чувствуя неодолимое желание подойти к Робину, обнять и прижаться лбом к этому шраму. Прежде она бы так и сделала, но сейчас это было невозможно: прежде она была чиста.

Вода в котле забурлила. Марианна поднялась на ноги, чтобы снять котел с огня, но Робин остановил ее:

– Подожди, я помогу!