Лорд и леди Шервуда. Том 2

Отбросив перо, он встал из-за стола, подошел к Марианне, снял котел, поставил его рядом с лоханью и снова вернулся к своим записям. Налив в лохань кипяток и разбавив его холодной водой, Марианна долго стирала мыльным корнем сначала рубашку, потом куртку. Руки проворно делали свое дело, глаза устремились вглубь огня, а память обращала время вспять.

Здесь они провели первую ночь, и сердце жалобно заплакало, упрашивая одновременно не изводить себя воспоминаниями и продолжать вспоминать шепот его признаний, тепло его рук и губ, нежность его глаз. Сюда он привез ее из Фледстана, где она ждала уже не спасения, а смерти и желала ее как избавления от стыда и страдания. Но эти воспоминания не стали мучительными, словно память старательно избавилась и от боли изломанного тела, и от холода мертвого сердца, и от горячки распадавшегося на части разума. Лишь свет такого же огня в очаге и исцеляющие прикосновения его рук, гнев, прерывавший его дыхание, невидящие глаза, в которых бушевали отблески пламени. И эти воспоминания оказались отрадными потому, что он в них был рядом с ней. Марианна подумала, что его прикосновения и были целительными – он и тогда отдавал ей свою силу, просто она не заметила, как не замечала ничего вокруг. Если бы в ту ночь она смогла выплакать свою боль у него на груди, если бы она после первой ночи осталась с ним! Если бы не гибель его отца, они уже больше двух лет были бы женаты! Но какой теперь смысл сожалеть о том, что не исправить?

Слезы текли по ее лицу, капали в мыльную воду, но Марианна не замечала слез, как не замечала и взгляда Робина. Оставив свои записи, он обернулся и наблюдал за Марианной потемневшими глазами. Он уже хотел встать и подойти к ней, обнять и спросить о причине слез, но она справилась с собой и ушла к ручью прополоскать выстиранную одежду. Он едва успел отвернуться, чтобы не столкнуться с ней взглядом.

Развесив рубашку и куртку сушиться, Марианна пошла вверх по течению ручья к каменному обрыву, с которого поток падал вниз, чтобы потом устремиться по руслу вдоль поляны, мимо дома, дальше в лес. Дойдя до водопада, она разделась и встала под ледяные струи, обрушившиеся ей на голову и плечи. Она стояла, пока не замерзла до стука зубов, но остудить холодной водой сердце не получилось.

Пока ее не было, Робин, забыв о том, чем был занят, положил подбородок на сомкнутые руки и смотрел перед собой невидящим взглядом. Он видел ее слезы, чувствовал ее волнение и печаль как свои собственные, как вначале чувствовал исходившую от нее радость от того, что они только вдвоем. Он привез Марианну сюда в надежде вернуть ее и теперь думал, как это сделать. Прежде это было бы проще простого, помня о том, как она сама стремилась к нему, сокрушая все барьеры, разделявшие их. Достаточно было обнять, поцеловать, шепнуть ласковое слово. Сейчас он не был уверен, что, действуя так, добьется успеха. Это во сне она льнула к нему и шептала, как он ей нравится, а наяву ревновала, злилась, напускала на себя безразличие.

Робин вспомнил, как Марианна отвечала на его поцелуй в тот день, когда они освобождали сыновей женщины из Руффорда, и усмехнулся. Отвечала жарко, а потом попыталась ударить. Если и сейчас повторится то же самое, они могут рассориться уже до окончательного расставания. Прежде он и внимания бы не обратил на ее сопротивление, сломил бы ее натиском воли, как воск растопив в объятиях. Теперь же, после насилия, которое над ней учинили, он не мог так поступить: слишком велика опасность, что ей и в нем привидится насильник. Он и после того поцелуя, на который его подтолкнул порыв гнева, запоздало укорял себя в неоправданном риске. Тогда обошлось, но не было полной уверенности, что обойдется и вновь, если он…

Тщательно все обдумав и выбрав путь, казавшийся наименее опасным, Робин заметил, что Марианны нет слишком долго. Встревожившись, он встал и пошел к двери, чтобы отыскать ее, но в этот момент дверь открылась, и он столкнулся с ней на пороге. От неожиданности Марианна уткнулась в него лбом, а Робин обхватил рукой ее плечи. Она вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

Если бы она сейчас обняла и поцеловала его!..

Если бы он сейчас обнял ее и прижал к себе!..

– Что-то случилось? – спросила Марианна, тихонько отстраняясь от Робина.

– Тебя долго не было, я начал беспокоиться, – ответил он, убирая руку.

И только. Скрыв друг от друга глубокое разочарование, он посторонился, пропуская ее в дом, она вошла и, подбросив дрова в угасающее пламя, посмотрела на Робина.

– Мне надо что-нибудь сделать еще? Может быть, посмотреть, все ли вокруг спокойно?

Ну да, он же сказал, что взял ее в качестве охраны, и она помнила свой долг! Робин едва заметно усмехнулся и вернулся к записям.

– Мы в самом сердце Шервуда, здесь безопасно. Ложись спать, Саксонка.

Он снова назвал ее Саксонкой! Ничего не изменилось. Марианна представила, с каким удивлением он посмотрел бы на нее, если бы она не удержалась от поцелуя, столкнувшись с ним на пороге, и порадовалась тому, что удержалась.