Лорд из города теней

Я печально посмотрела в зеркало. По обе стороны от трюмо, прямо на стене, были закреплены кованые корзиночки, внутри которых ровно светились коконы магии, часть спальни оставалась в тени. Казалось, что я сижу как раз на границе света, дальше сгущались сумерки, плавно перетекая в ночь — и вот так, с тьмой, что застыла за моими плечами, я сама себе показалась не человеком: замершей фарфоровой куклой, с копной волос, отливающих алым, с испуганно распахнутыми глазищами на пол-лица… Я невольно дернулась, и морок пропал. Теперь перед трюмо сидела просто перепуганная девушка, которая барахтается, чтобы выбраться из передряги, но уходит в трясину все глубже и глубже.

Я никогда не считала себя красавицей. Дурнушкой, правда, тоже не была — самая обычная, рыжая, с бледной кожей, которая почти не загорает, а только розовеет. А вот Аантэ постоянно напоминала мне о том, какая я исключительная. Впрочем, наверняка это было связано с тем, что среди теней я действительно выделялась: пока что я не встретила ни одной тени, у которой бы были светлые, каштановые или рыжие волосы. Все сплошь брюнеты…

— Доброй ночи, исси, — Аантэ поклонилась с улыбкой.

— Спасибо, и тебе, — пробормотала я, все еще глядя на собственное отражение.

Оно было бледным, жалким и испуганным.

Я боялась.

На страх этот, словно по команде, слетелись воспоминания: о том, как матушка все твердила о терпении как о главной добродетели женщины, и о том, что даже если муж старый и безобразный на вид, то все это можно потерпеть, крепко зажмурившись. А еще ненароком вспомнились рассказы воспитанниц, которые передавались между девушками не иначе как шепотом: бывали среди нас и такие, кто, в стремлении поскорее покинуть пансион, становились любовницами знатных людей. Иногда они потом навещали пансион и тихо-тихо — чтобы, упаси Матильда — матушка ничего не заподозрила — пересказывали раз за разом, как это бывает, то самое, после чего иногда на свет рождаются дети.

В рассказах тех воспитанниц не было ровным счетом ничего привлекательного. Поначалу я даже не верила — ну как же так, не может же эта сторона отношений быть настолько ужасной? Но они упорно утверждали, что первый раз — это все равно, что в камере пыток побывать. Ну и все остальное так себе. Мужчинам нравится, да. А вот для женщины — прекрасно жить и без этого.

И тут же я вспоминала фантома Аш-исси. Невольно, совершенно того не желая. Вспоминала его сильные, но такие нежные руки, созданные магией. То, какими невыразимо сладкими были его поцелуи. А заодно и то, что в один миг я была готова сдаться ему, да вовремя спохватилась.

Интересно, с точки зрения магии, фантом мог бы сделать меня женщиной?

Я невольно усмехнулась. Чтобы создать такого качественного фантома, человеку нужно полное сосредоточение и просто невероятно большой резерв. А для тени, выходит, фантом — это все равно что свойство. Тень без сознания — в работу включается фантом. Вот уж, действительно, мастера обмана, дети полутьмы. И, конечно же, они гораздо могущественнее людей. Удивительно, как вообще у наших магов получается совладать с тенью. Наверное, именно так первые люди ловили зверобыков: хитростью и числом. Подстроить ловушку там, где тень не заподозрит, например, в теле умершей женщины…

Вспомнив об этом, я одновременно вспомнила и герцога ле Ферн. Передернулась. Замок Ферн был подобен кошмарному сну, который, похоже, будет преследовать меня ещё долго время. Я подняла взгляд на зеркало и как-то очень медленно сообразила, что за моей спиной в нем отражается высокий силуэт моего мужа. Вот ведь паршивец! Он не удосужился постучать в дверь. Просто шагнул из теней, как это делают все представители этого народа.

Руки внезапно задрожали. Я вскочила, торопливо разгладила подол сорочки.

— Эрис… я… я не видела.

Я рассматривала его. Все одеяние тени составлял длинный шелковый халат, темно-синий, такого глубокого цвета, что в полумраке казался черным, лишь с легким проблеском синевы. Я нервно сглотнула: похоже, что под халатом ничего больше не было. По крайней мере, в разрезе ворота была видна гладкая бледная кожа.

— Ты задумалась, — констатировал он.

Это было сказано настолько равнодушным тоном, что внутри все затрепетало. Разве так должен говорить мужчина в спальне своей жены? Ну, хоть бы капельку тепла и участия…

Молчание повисло в комнате. Эрис Аш-исси стоял и без особого интереса меня рассматривал, как мог бы рассматривать ручную надоедливую собачонку. Я нервно кашлянула и, стремясь хоть как-то разбить неловкую тишину, спросила:

— Мне… пойти лечь?

— Еще нет.

Он вдруг шагнул ко мне, развернул меня к себе спиной и положил ладонь мне на низ живота.

— Что ты делаешь? — шепнула я.