Лорд-обольститель

– Нет, не надо. – Ребекка прижала ладони к обеим сторонам живота Адары. – Леди Бринна рожала своих детей в сидячем положении. А некоторые турецкие женщины, как мне рассказывали, рожают, стоя на корточках. Так более естественно.

Кадуин открыла рот от изумления.

Спустя десять минут на свет появился сын Адары, грязный, скользкий и орущий. Ребекка перерезала пуповину, а Танон прочистила младенцу нос и рот. Она запеленала его в теплую пеленку и отдала в руки Адары. Пока Изольда готовила мать и ребенка к ванне, Кадуин плакала.

– Это было не так уж ужасно, – сказала Ребекка, меняя простыни на кровати, и посмотрела на Танон.

Та усмехнулась.

– Это было отвратительно. Как и всегда. – Она вытерла руки и пошла к двери. – Я приведу Томаса.

Адара едва оторвала заплаканное, счастливое лицо от своего малыша.

Выйдя наружу, Танон на мгновение задержалась, вдыхая прохладный, свежий воздух. Перед ней появился Томас.

– Ну? – Он выглядел так, будто готов свалиться в обморок прямо к ее ногам.

Танон улыбнулась и протянула ему руку.

– У тебя родился сын.

– А как Адара?

– Она жива, с ней все в порядке.

Томас схватил Танон за плечи, прижал к себе, поцеловал в щеку, а потом бросился в хижину.

Танон подняла голову и увидела Гарета. Он пошел к ней, освещенный последними отблесками догорающего заката. На нем была рубашка оливково-зеленого цвета, украшенная маленькими серебряными застежки необычного вида, что начинались от горла и опускались к его худощавым бедрам. Тесьма того же цвета подчеркивала изящный покрой рубашки. Длинные рукава струились по его упругим, мускулистым рукам и заканчивались манжетами, на которых также были нашиты идущие до локтей застежки. Ноги, при виде которых сердце Танон, как всегда, на мгновение замерло в груди, облегали бриджи из тонкой лайковой кожи цвета легкого загара. Сапоги на шнуровке плотно прилегали к стройным икрам.

Гарет подошел к жене, молча обвил ее плечо одной рукой и приблизил к себе.

– Как ты себя чувствуешь? – мягко спросил он.

– Хорошо. – Танон вдохнула знакомый пряный запах и обняла мужа за талию. – Я уже не раз помогала при родах.

Он чуть отодвинулся, чтобы посмотреть на нее.

– Да. – Его улыбка была нежной, длинными прядями цвета меда играл прохладный вечерний бриз. – Мне кажется, что ты даже не застонешь, когда будешь рожать нашего ребенка.

Танон намеревалась сказать ему, что совсем не хочет страдать так, как Адара сегодня, но почувствовала, что это прозвучит слишком трусливо. Она не могла произнести такого, пока ощущала сильные, надежные руки мужа, видела решительность в его взгляде. И внезапно в ее сердце вспыхнуло желание родить Гарету ребенка.

Появление Томаса еще больше разожгло огонь этого нового для нее чувства. Он шел к ним и прижимал к груди лежащего на руках малютку, завернутого в теплую пеленку.

– Гарет, это мой сын, Дейниол.

Ее муж взял малыша. Осторожно, одним пальцем Гарет откинул материю с его лица. А потом растаял.

– Сын, – пробормотал Гарет многозначительно. Его улыбка была такой нежной, что голова у Танон закружилась от одного взгляда на нее. – Сегодня Господь щедро одарил тебя, Томас.

Гарет любил бы их ребенка. Танон читала это по теплому взгляду его бирюзово-голубых глаз. Боже правый, как бы она хотела, чтобы Гарет так же сильно полюбил и ее саму!

Киан и Мэдок направлялись к ним из долины, где уже шли приготовления к еще одному шумному празднику в Честь рождения сына Адары и Томаса. На одно неописуемое блаженное мгновение Танон представила, что Гарет так нежно держит на руках их собственного ребенка. Сейчас муж выглядел еще прекраснее.

Киан вытер затуманенные слезами глаза, и Мэдок щелкал его по затылку. Но потом обычно невозмутимый воинам расплылся в трогательной улыбке, приветствуя своего нового племянника обещанием научить его драться.

– Ты объявишь о нем людям, Гарет? – спросил Томас забирая Дейниола. – Я приду на праздник позже, а сейчас мне хочется побыть с Адарой.

Гарет согласился, взял Танон за руку и кивнул, когда Киан с Мэдоком заявили, что тоже придут попозже. Три брата вошли в дом, и Танон склонила голову на плечо мужа.

– Будешь ли ты считать дочь таким же благословением, как и рождение сына?

– Да. – Гарет развернул Танон к себе, чтобы заглянуть в ее глаза. – Особенно если она будет хоть немного похожа на свою мать.

Он воспламенял ее… и дарил ощущение, что в ней нуждаются.

– Может быть, тогда… – Танон наклонила голову и прошептала рядом с его ртом, – я подарю тебе и мальчика, и девочку.

Его глаза под золотистыми бровями засверкали, а один уголок рта изогнулся в чувственной улыбке, от которой колени Танон превратились в тающий мед.

– Тогда давай как можно скорее займемся этим.