Лорд Питер осматривает тело

Глубокий, хрипловатый, старческий голос понравился лорду Питеру. Он представил себе повелительное выражение лица и прямую фигуру той, кто в шестидесятые годы была самой знаменитой красавицей Лондона.

— Это Питер Уимзи, герцогиня.

— В самом деле? Как поживаете, молодой человек? Вернулись после веселой поездки на континент?

— Только что… и очень бы хотел выразить свое почтение у ног самой очаровательной леди в Англии.

— Боже мой, дитя мое, что вы хотите? — требовательно спросила герцогиня. — Молодые люди, подобные вам, не расточают комплиментов старухам просто так!

— Я хочу исповедаться вам в своих грехах, герцогиня!

— Вам следовало бы жить в былые времена, — отозвался признательный голос. — Ваши таланты растрачиваются зря на сегодняшнюю мелюзгу.

— Именно поэтому я и хотел бы поговорить с вами, герцогиня.

— Ну что же, дорогой, если вы совершили грехи, стоящие того, чтобы о них послушать, я буду вам рада.

— Вы так же исключительно великодушны, как и очаровательны. Я приду сегодня после полудня.

— Я буду дома только для вас и ни для кого другого. Вот так!

— Дорогая леди, целую ваши руки, — сказал лорд Питер и услышал глубокий смешок, прежде чем герцогиня повесила трубку.

— Как хотите, герцогиня, — сказал лорд Питер, сидя на низенькой скамеечке у камина, — но вы самая молодая бабушка в Лондоне, не исключая моей собственной матери.

— Дорогая Гонория еще дитя, — отозвалась герцогиня. — У меня на двадцать лет больше опыта, и я уже в том возрасте, когда этим хвастают. Я намереваюсь стать прабабушкой. Сильвия выходит замуж через две недели за этого глупого сына Аттенбери.

— Эбкока?

— Да. У него самые скверные гончие, каких мне когда-либо приходилось видеть, и он до сих пор не в состоянии отличить шампанское от сотерна! Но Сильвия, бедняжка, тоже глупа, так что, думаю, они будут прелестной парой. В мое время, чтобы преуспеть, человек должен был иметь или мозги или красоту… конечно, лучше всего и то и другое. Сейчас, пожалуй, ничего не требуется, кроме полного отсутствия фигуры. Общество растеряло здравый смысл, утратив его вместе с вето палаты лордов. Я делаю исключение для вас, Питер. У вас есть таланты. Очень жаль, что вы не используете их в политике.

— Боже сохрани, дорогая леди!

— Судя по всему, вы правы. В мое время были такие гиганты! Дорогой Диззи![11] Я хорошо помню, когда умерла его жена, как все мы старались заполучить его — Мидуэй как раз год как умер, — но он был весь поглощен этой глупой женщиной, которая не прочитала ни одной строчки в его книгах, а если бы и прочитала, все равно ничего бы не поняла. А теперь Эбкок баллотируется от Мидхёрста и женится на Сильвии!

— Дорогая герцогиня, вы не пригласили меня на свадьбу! Я так обижен, — вздохнул его светлость.

— Господи, дитя мое, я не рассылала приглашений, но, полагаю, ваш брат и его утомительная жена приглашены. Разумеется, вы должны прийти, если хотите. Я понятия не имела, что у вас есть страсть к свадьбам!

— Разве у вас ее не было? — воскликнул сэр Питер. — Мне хотелось бы присутствовать именно на этой. Я хочу посмотреть на леди Сильвию в белом атласе, фамильных кружевах и бриллиантах и немного посентиментальничать о тех далеких днях, когда мой фокстерьер выгрыз опилки из ее куклы.

— Очень хорошо, мой дорогой, пусть так и будет! Приходите пораньше, чтобы поддержать меня. Что касается бриллиантов, то если бы не семейная традиция, Сильвия ни за что не надела бы их. Она имела наглость даже выразить по их адресу недовольство!

— Я полагал, что это одни из лучших бриллиантов!

— Так оно и есть! Но она говорит, что оправа уродлива и старомодна, что она вообще не любит бриллиантов, что они не подходят к ее платью… Глупости! Где это слыхано, чтобы девушке не нравились бриллианты?! Ей хотелось что-нибудь романтичное из жемчуга! У меня не хватает на нее терпения.

— Я обещаю вам выразить свое восхищение бриллиантами, — сказал сэр Питер, — и, пользуясь правом старинного знакомства, скажу ей, что она ослица и все такое… Мне очень бы хотелось взглянуть на них. Когда их привезут из хранилища?

— М-р Уайтхэд доставит их из банка накануне ночью, — сказала герцогиня, — и они будут в сейфе в моей комнате. Приходите к двенадцати часам и сможете полюбоваться ими в одиночестве.

— Превосходно! Смотрите только, чтобы они не исчезли ночью!

— О, дорогой мой! Дом будет наводнен полицейскими. Такая досада! Но этого не избежать.

— Я полагаю, что это правильно, — заметил Питер. — Вообще говоря, у меня какая-то нездоровая слабость к полицейским.