Лорд Питер осматривает тело

На скамье лежала большая пластина меди дюйма в полтора длиной — ночная работа Лодера, догадался я. То была электротипия печати американского консульства — той, что ставится в паспорт, на фотографию, чтобы ее не сменили на поддельную — к примеру портрет вашего приятеля мистера Джиггса, которому срочно нужно покинуть страну из-за чрезмерной популярности в Скотленд-Ярде.

Я уселся на стул Лодера и рассмотрел этот маленький сюжет во всех деталях. Мне стало ясно, что он основан на трех моментах. Во-первых, мне предстояло выяснить, намеревался ли Варден в ближайшее время навострить лыжи в Австралию — потому что, если это не так, все мои прекрасные теории ничего не стоили. И, во-вторых, делу бы сильно помогло, если б у него были темные волосы, как у Лодера, — вот как сейчас — достаточно похожие, чтобы соответствовать паспортным данным. Раньше мне довелось видеть его только в этом «Аполлоне Бельведерском», где на нем был белокурый парик. Но я знал, что если поброжу в окрестностях, то увижусь с ним, когда он придет повидать Лодера. И, в-третьих, конечно, мне следовало обнаружить, были ли у Лодера основания затаить зло на Вардена.

Ну, я решил, что провел в этой комнате столько времени, сколько можно. Лодер мог вернуться в любую минуту, и я не забыл, что ванна с сульфатом меди и цианидом может стать весьма удобным способом избавиться от слишком пронырливого посетителя. И не могу сказать, чтобы у меня возникло сильное желание предстать в виде предмета домашней мебели в доме Лодера. Мне всегда претили вещи, сделанные в форме предметов иного рода — томики Диккенса, которые оказываются жестянками с бисквитом, и иные маскировки вроде этой; и хотя я не питаю повышенного интереса к собственным похоронам, я желал бы, чтоб они выглядели пристойно. Я позаботился даже о том, чтобы стереть все отпечатки пальцев, которые мог за собой оставить, а затем вернулся в студию и привел в порядок диван. Мне не казалось, что Лодеру будет приятно обнаружить здесь следы моего пребывания.

Была и еще одна вещь, вызывавшая у меня любопытство. Я прошел на цыпочках через холл, в курительную. Серебряная кушетка мерцала в свете фонарика. Я почувствовал, что она противна мне в несколько раз больше, чем прежде. Однако я взял себя в руки и внимательно рассмотрел ноги фигуры. Я слыхал все о втором пальце Марии Морано.

Во всяком случае, остаток ночи я провел в кресле. Проволочки с делом миссис Бильт, то да другое, и запросы, которые мне пришлось сделать, отодвинули мое вмешательство в замыслы Лодера весьма надолго. Я выяснил, что Варден гостил у Лодера за несколько месяцев до того, как исчезла прекрасная Мария Морано. Боюсь, я вел себя весьма глупо насчет вас, мистер Варден. Я думал — быть может, между вами что-то в самом деле было.

— Не надо извинений, — ответил Варден с легким смешком. — Аморальность поведения киноактеров — притча во языцех.

— Зачем растирать соль на ране? — несколько уязвленно отозвался Уимзи. — Я ведь прошу прощения. По крайней мере, суть дела, насколько это касается Лодера, от этого не меняется. И потом, было одно обстоятельство, насчет которого я должен был увериться абсолютно точно. Электрическое покрытие, особенно столь трудоемкое, как то, о котором я думал, — работа не на одну ночь; с другой стороны, представлялось необходимым, чтобы мистера Вардена видели живым в Нью-Йорке до самого дня, когда по графику он должен был уезжать. Было также ясно, что Лодер намерен доказать, будто мистер Варден и в самом деле покинул Нью-Йорк, как планировал, и действительно прибыл в Сидней. Соответственно, поддельный мистер Варден должен был отбыть с багажом Вардена и с его паспортом, снабженным новой фотографией, должным образом проштампованной консульской печатью, — и тихо исчезнуть в Сиднее, чтобы превратиться в мистера Эрика Лодера, путешествующего по собственному паспорту. Ну, в таком случае, конечно же, каблограмма должна была быть отправлена в «Мистофильм лимитед», с предупреждением, что Вардена надо ожидать с более поздним пароходом.

Эту часть работы я поручил своему слуге Бантеру, который чрезвычайно компетентен. Этот добросовестный человек неизменно сопровождал Лодера в течение трех недель, и в конце концов, в тот самый день перед отъездом Вардена, из конторы на Бродвее была послана каблограмма, где благодаря счастливому Провидению — вот опять! — они пользуются чрезвычайно твердыми письменными принадлежностями.

— Честное слово! — вскричал Варден. — Я вспоминаю, что кто-то говорил мне о каблограмме, когда я вышел наружу, но я совершенно не связывал это с Лодером. Я подумал, что это какая-то глупость служащих «Вестерн Электрик».

— Совершенно верно. Ну, как только я получил ее, я кинулся к Лодеру с отмычкой в одном кармане и автоматическим пистолетом — в другом. Добряк Бантер — со мной, с наказом, что если я не вернусь к назначенному времени, он должен звонить в полицию.