Лорд Престимион

— Я и сам все время слышу подобные истории, — вмешался Септах Мелайн. — Люди странно ведут себя повсюду. Мне кажется, в последнее время стало гораздо больше случаев помешательства, чем раньше.

— Возможно, ты прав, — ответил Престимион. Его голос звучал озабоченно, но в то же время несколько рассеянно, словно он размышлял сразу о нескольких вещах, но ни одна из них не поглощала его внимание полностью. Он отошел в сторону от остальных и ходил взад и вперед вдоль клеток, качая головой и бормоча имена искусственно созданных зверей-убийц, словно читал молитву:

— Зитун… малорн… мин-моллитор… зейль…

Он явно был странным образом очарован уродливыми формами и несомненной злобностью одиозных тварей, которых маги Корсибара изобрели для войны.

В конце концов он отошел от клеток, потряс головой и расправил плечи, словно хотел уничтожить впечатление от только что увиденного.

— Что скажешь, Престимион, после того как ты на них посмотрел, не лучше ли будет всех их уничтожить? — спросил Гиялорис.

Казалось, Престимион сначала не расслышал вопроса. Потом он ответил, словно говорил откуда-то издалека.

— Нет-нет, не надо. Мы их оставим как напоминание о том, что могло произойти, если бы Корсибар продержался немного дольше. — И прибавил после длинной паузы:

— Знаешь, Гиялорис, мы можем использовать этих тварей для испытания доблести твоих молодых рыцарей.

— Каким образом, милорд?

— Заставим их сражаться против твоих малорнов и зитунов и посмотрим, как они справятся. Им придется продемонстрировать всю свою находчивость и мужество. Как тебе кажется? Разве это не блестящая идея?

Гиялорис не мог найти слов для ответа — столь нелепой показалась ему эта идея. Он бросил взгляд на Септаха Мелайна, который едва заметно покачал головой.

Но Престимиона эта мысль, казалось, забавляла. Он несколько мгновений со странной улыбкой смотрел на чудовищ, как будто перед его мысленным взором юные лорды уже сражались на арене с этими шипящими страшилищами. Потом словно очнулся от грез и произнес уже более деловым тоном:

— Давайте теперь займемся этой так называемой проблемой помешательств. Кажется, она заслуживает пристального внимания, и мне нужно самому разобраться в сложившейся ситуации. Септах Мелайн, расскажи, как обстоят дела с организацией моего шествия по городам Замковой горы?

— Планы почти готовы, милорд. Еще пара месяцев, и все будет в порядке.

— Два месяца — это слишком долго, если люди смеются в полном одиночестве и как безумные танцуют на улицах Каракса. Да еще и выпрыгивают из окон верхних этажей. Интересно, еще были подобные случаи? Я хочу поехать прямо сейчас — завтра или, в крайнем случае, послезавтра. Приготовь для нас новую маскировку, Септах Мелайн. И пусть она будут лучше, чем в прошлый раз. Тот парик был чудовищным. А эта ужасная борода!.. Я хочу отправиться в Сти, а потом в Минимул и, возможно, в Тидиас… нет, не в Тидиас — кто-нибудь может тебя там узнать. Пусть это будет Гоикмар. Да, Гоикмар. Этот красивый город со спокойными каналами.

Из клеток раздался громкий рев и вой. Престимион оглянулся.

— Кажется, вейхант хотел сожрать зейля. Я правильно запомнил их названия, Гиялорис? — Он снова тряхнул головой, на его лице явственно читалось отвращение. — Кассай… малорн… зитун! Фу! Что за чудища!

Пусть тот, кто их придумал, не знает покоя в могиле!

10

Если бы Престимион и его спутники отправились в Свободный Город Сти по суше, вокруг Замковой горы, путешествие оказалось бы невероятно долгим, ибо Сти был настолько велик, что только на проезд по его пригородам ушло бы три дня. Поэтому они доехали по суше лишь до окруженного золотыми стенами Халанкса, находящегося немного ниже Замка на склоне, а там сели на скоростной паром с приподнятым носом и прочными бортами, который довез путешественников по быстрой реке Сти до города с тем же названием.

Никто не обращал на них никакого внимания. Грубые, неприметные полотняные одежды тусклых цветов делали их похожими на странствующих купцов. Парикмахер Септаха Мелайна при помощи париков и усов искусно изменил их внешность, а Престимиону под нижнюю челюсть приклеил аккуратную бородку.

Гиялорис, который, как и его предшественник на посту Великого адмирала Маджипура, никогда не питал любви к путешествиям, почувствовал себя плохо, как только паром тронулся в путь. Он уселся спиной к иллюминатору и тихо бормотал молитвы, беспрерывно и усердно потирая большими пальцами два маленьких амулета, зажатых в его ладонях.

Септах Мелайн подлил масла в огонь:

— Да, дорогой, молись изо всех сил! Поскольку хорошо известно, что этот паром тонет всякий раз, как отправляется в плавание, и каждую неделю погибают сотни людей.

В глазах Гиялориса вспыхнул гнев.

— Придержи свое остроумие хотя бы раз, прошу тебя.

— Река действительно течет быстро, — заметил Престимион, чтобы положить конец шуткам. — Не много найдется на планете рек с более стремительным течением.