Лорд Теней

– Это необязательная часть, – сказала Эмма и поднялась на ноги с максимально возможным достоинством. – Итак, – продолжила она, – что на завтрак?

Джулиан усмехнулся своей скупой улыбкой и потянулся. Эмма не смотрела туда, где его задравшаяся футболка открывала полоску тела. Какой смысл сплавляться в Море Извращений по Реке Игривых Мыслей, если это всё равно ни к чему не приведет.

– Есть хочешь?

– А когда не хочу? – она подошла к столу и порылась в сумке в поисках телефона. Несколько смс от Кристины: большей частью про то, как Кристина «В порядке», а Эмме «Не о чем беспокоиться», и «Некоторое время не смогу писать, потому что Магнус будет разбираться со связующим заклятьем». Эмма отправила ей встревоженный смайлик и промотала дальше.

– Про способы ловли пикси ничего? – спросил Джулиан.

– Пока ничего.

Джулиан промолчал. Эмма разделась до шортиков и майки на лямках. Она заметила, как Джулиан отводит взгляд – хотя чего он тут не видел? Ее белье прикрывало больше, чем купальник. Эмма сгребла мыло и свое полотенце.

– Схожу в душ.

Может, она и вовсе надумывала себе его реакцию. Джулиан лишь кивнул и пошел на кухню, включать духовку.

– Никаких блинчиков, – предупредил он. – Нужных ингредиентов у них не водится.

– Удиви меня, – сказала Эмма и направилась в ванную. Когда, спустя пятнадцать минут, она вернулась чисто вымытая, собрав волосы в две влажных косы, капавших водой на футболку, Джулиан уже накрыл завтрак – тосты, яичница, горячий шоколад Эмме и кофе себе. Эмма благодарно опустилась на стул.

– Пахнешь эвкалиптом, – заметил Джулиан, передавая ей вилку.

– В ванной эвкалиптовый гель для душа, – Эмма отправила в рот кусочек яичницы. – Малкольма, наверное. – Она помолчала. – Никогда, на самом деле, не думала, что у серийных убийц может быть гель для душа.

– Немытые колдуны никому не нравятся, – сказал Джулиан.

Эмма подмигнула.

– Некоторые, знаешь ли, могут с этим не согласиться.

– Без комментариев, – заявил Джулиан, намазывая на свой тост арахисовое масло и нутеллу. – У нас есть ответ на наш вопрос. – Он показал Эмме ее собственный телефон. – Инструкция по ловле пикси. От Марка; но на самом деле, наверное, от Кьерана. Так что сначала – завтрак, а потом – охота на пикси.

– Прямо жду не дождусь выследить этих милых крошечных созданий и всыпать им по первое число, – сказала Эмма. – Жду не дождусь.

– Эмма…

– Может, даже бантики им завяжу.

– Нам придется их допросить.

– А можно, я с одним сначала сделаю селфи?

– Эмма, ешь свой тост.

Все отстой, думала Дрю. Она лежала под письменным столом в кабинете, скрестив руки под головой. В метре над ней на дереве было выцарапано послание, поблекшее и размывшееся за много-много лет.

В комнате было тихо, лишь тикали часы. Тишина служила и напоминанием, до чего же ей одиноко, и облегчением. Никто не командовал пойти присмотреть за Тавви и не спрашивал в миллионный раз, не сыграет ли она в демонов и Сумеречных охотников. Никто не приказывал передавать сообщения или таскать туда-сюда бумаги по библиотеке. Никто не перебивал, пропуская мимо ушей ее слова.

Никто не говорил, что она слишком мала. По мнению Дрю, возраст измерялся в зрелости, а не в годах, а она была вполне зрелым человеком. Ей было восемь лет от роду, когда она с мечом в руках защищала колыбель младшего брата. Восемь – когда она видела, как Джулиан убивает тварь с лицом их отца, когда бежала по столице Идриса, рушившегося среди огня и крови.

И она вовсе не испугалась несколько дней назад, когда Ливви рассказала ей, что дядюшка Артур никогда не управлял Институтом; всё это время им управлял Джулиан. Ливви говорила так, словно ничего особенного в этом не было, но умолчала о том обстоятельстве, что Диана и не подумала пригласить Дрю на встречу, на которой, судя по всему, и сообщила эту новость. А что до Ливви, то она, судя по всему, считала, что польза от этой новости только та, что используя чувство вины, можно будет снова загнать Дрю в няньки.

Не то чтобы она терпеть не могла присматривать за Тавви. Совсем наоборот. Но она чувствовала, что заслуживает хоть какого-то признания своих заслуг. Не говоря уж о том, что Дрю пришлось целых два летних месяца терпеть двоюродную бабушку Марджори, которая постоянно называла ее толстой. И Дрю ее не убила – что, по ее собственному мнению, было несокрушимым доказательством зрелости и самоконтроля.

Она посмотрела на свой животик и вздохнула. Дрю никогда не была худой. Большинство Сумеречных охотников было худыми – результат тренировок по четырнадцать часов в сутки, – но она оставалась округлой и мягкой, что бы ни делала. Дрю была мускулистой и сильной, ее ловкое тело выдерживало нагрузки, но понимала – ей никогда не избавиться от бедер, грудей и этой мягкости. И она смирилась – в отличие от населявших мир Марджори.

Что-то звякнуло. В комнате что-то упало. Дрю замерла. Здесь что, есть кто-то еще? Она услышала, как кто-то негромко выругался – не по-английски, а по-испански. Но это не могла быть Кристина. Кристина никогда не ругалась, и к тому же, голос был мужской.