Лорд Теней

— Возможно, ты этого не заметил, но мы не очень-то увлекаемся культурой примитивных, — Джулиан покачал головой.

— Это не культура примитивных. Это… — Нейробиология. Наука. Медикаменты. — Разве у вас нет рентгена? Антибиотиков?

— Нет, — сказал Джулиан. — Для незначительных вещей, таких как головные боли, есть исцеляющие руны. В основном, Безмолвные Братья — наши врачи. Лекарство примитивных строго запрещено. Но если ты думаешь, что я должен знать что-то о Тае…

Киту иногда хотелось ненавидеть Джулиана. Он действительно иногда желал этого. Джулиан, похоже, любил правила; он был непреклонным, невероятно спокойным и таким же бесчувственным, как всегда говорили, что таковы Сумеречные охотники. Разве что он не был таким, на самом деле. Любовь, которая была слышна в его голосе, когда он назвал имя брата, выдала его.

Кит почувствовал внезапное напряжение в теле. Разговор с Джейсом ранее смягчил некоторую тревогу, которую он испытывал с тех пор, как умер его отец. С Джейсом казалось, что все это будет легко пережить. Как будто они все еще были в том мире, где ты можешь дать вещам еще один шанс и посмотреть, что будет дальше.

Теперь, глядя на серое шоссе перед ним, он задавался вопросом, как ему дальше жить в мире, где все, что он знал, считалось заведомо неправильным, где каждая из ценностей, — приобретенных им во время проживания с отцом, которого прозвали «Рук Плут», — перевернута вверх ногами.

Когда нынешняя кровная связь с одними людьми говорит, что люди, которые вырастили его, ненавидят его.

— Неважно, — сказал он. — Я не имел в виду ничего, что касалось бы Тая. Просто ерунда.

— Прости, Кит, — сказал Джулиан. Они уже добрались до побережья. Вода раскинулась вдали, луна высокая и круглая, отбрасывала идеальный белоснежный путь к центру моря. — За то, что произошло на Рынке.

— Они ненавидят меня сейчас, — сказал Кит. — Все, кого я знал.

— Нет, — сказал Джулиан. — Они тебя боятся. Есть разница.

Возможно, так и было, подумал Кит. Но сейчас он не был уверен, что это имеет значение.

4 И божественной, и странной, дикой области…

Кристина стояла на вершине холма, где раньше был дом Малкольма Фейда, и обвела взглядом руины.

Малкольм Фейд. Она не знала его так, как знали Блэкторны. Он был их другом — или они думали, что был — на протяжении пяти лет, живя в нескольких милях в своём огромном стеклянно-стальном доме на сухих холмах Малибу. Кристина однажды была там, с Дианой, и была очарована непринужденными поведением и юмором Малкольма. Она поймала себя на мысли, что желала, чтобы Верховный маг Мехико был как Малкольм — кажущийся молодым и очаровательным, вместо ворчливой старухи с ушами летучей мыши, живущей в Парке Линкольн.

Когда Малкольм оказался убийцей, всё разрушилось. Ложь раскрылась, их вера в него рухнула, даже безопасность Тавви была под угрозой, прежде чем они смогли вернуть его назад, благодаря Эмме, воткнувшей меч ему в живот.

Кристина слышала, как машины проезжают по шоссе ниже. Они взобрались по стороне холма, чтобы попасть сюда, и она чувствовала пот, вызывающий зуд. Клэри Фейрчайлд стояла на щебёнке, оставшейся от дома Малкольма, вооружённая странным предметом, который был чем-то между клинком серафима и одной из тех машин примитивных для поиска металлических вещей под песком. Марк, Джулиан и Эмма стояли среди разных частей разрушенного дома, пробираясь через металл и стекло.

Джейс решил провести день с Китом в тренировочном зале в Институте. Кристина уважала это. Её воспитывали с убеждением, что нет ничего важнее семьи, а Кит и Джейс были последними Сумеречными охотниками в кровной линии Эрондейлов. Кроме того, мальчику нужны были друзья — он был маленьким и странноватым, слишком молодым, чтобы быть привлекательным с большими голубыми глазами, которые заставляли тебя верить ему даже если он в это время обчищал твои карманы. В нём был огонек озорства, немного как у Хайме, её лучшего друга детства, огонек, который мог легко обернуться в пожар.

- ¿En que piensas?[5] — спросил Диего, подходя к ней.

На нём были джинсы и рабочие ботинки. Кристине хотелось бы, чтобы ее не раздражало, что он надевал свой знак Центуриона даже на рукав самой обычной чёрной футболки.

Он был очень привлекательным. Привлекательнее, чем Марк, если быть абсолютно объективной. Его черты были проще, угловатость присутствовала в линиях его челюсти, его грудь и плечи шире.

Кристина оттолкнула пару кусков цветного пластика. Ей и Диего поручили восточную часть дома, которая, она была уверена, являлась спальней и ванной Малкольма. Она продолжала наталкиваться на клочки одежды.

— Вообще, я думала о Джейми.

— О, — его тёмные глаза были полны сочувствия, — это нормально — скучать по нему. Я тоже скучаю.

— Тогда тебе следует поговорить с ним, — Кристина знала, что это прозвучало сухо.